Жизнь в зеленом цвете - 7
Шрифт:
– И Вы пришли объяснить мне, почему?
– Ты прав, - Альбус Дамблдор оставался невозмутим.
– Для начала, я хотел бы сказать, что горжусь тобой - когда я понял, кто и как убил меня, я начал всерьёз сомневаться, что ты сумеешь пожертвовать собой, чтобы остановить Тома.
– Я бы, может, и не стал жертвовать, если бы Кевин не попросил меня остановить войну, - пожал плечами Гарри.
– Вы зря лишали меня привязанностей - если бы не они, мы бы с вами тут не беседовали.
– Я делал ошибки, - с готовностью согласился Альбус
– Но, Гарри, у меня действительно есть, что тебе сказать.
– Говорите, - Гарри всё смотрел на несчастное существо на полу и боролся с непрошеными острыми слезами жалости; мышцы лица сводило судорогой от попыток остаться спокойным.
– В своей жадности и жестокости Вольдеморт взял твою кровь. Но он не учёл, что в твоей крови - дар твоей матери. Её защита, её любовь. Вы разделили этот дар, и теперь, пока живы эти чары, жив и ты.
– Жаль, я не сказал маме спасибо - тогда, в конце пятого курса. Знаете, я видел её, когда упал в Арку.
– Ты мог увидеть её в любой момент в этом году - для этого необязательно было умирать.
– Что Вы имеете в виду?
– Я ведь завещал тебе снитч - неужели ты не догадался, как его открыть?
– Я и не пытался - прочёл надпись, пожал плечами и убрал в сундук.
– Гарри, Гарри… ты не представляешь, насколько это был продуманный и чёткий план! Но ты, как обычно, всё порушил.
– Вы, конечно, извините, но мне даже не стыдно, - Гарри хмыкнул.
– Мне надоело жить по чужим планам. Так что всё-таки было такого особенного со снитчем?
– Внутри него спрятан Воскрешающий Камень. Ты знаешь эту сказку, Гарри?
– Знаю, - Гарри внезапно пробил мороз по коже.
– А ещё я помню, что средний брат не выдержал и покончил с собой, потому что его любимая девушка была только призраком. Вы хотели, чтобы я сходил с ума ежесекундно - видел любимые лица рядом и не имел возможности обнять их, поцеловать? Чтобы дилемма «видит око, да зуб неймёт» сделала из меня готового пациента для психиатрического отделения Сейнт-Мунго?
– Не думаю, что ты сошёл бы с ума, - мягко сказал Дамблдор.
– Ты на самом деле куда сильнее, чем был юный Певерелл. Это причиняло бы тебе страдания - но и радость была бы велика.
– Радость? От суррогата? Директор, а Вы когда-нибудь любили? Вы представляете себе, о чём говорите?
– Любил. Я, собственно, до сих пор люблю Геллерта Гриндельвальда.
– Вы любите его и посадили в каменный мешок, - задумчиво сказал Гарри.
– Никогда не подозревал, что Вы настолько лицемерны.
Директор промолчал. Гарри вздохнул и погладил корчащееся существо - часть души Тома Риддла - по багровой руке.
– Я никогда не буду пользоваться Камнем. Лучше зарою его где-нибудь - если, конечно, вернусь. Я не имею права сходить с ума, понимаете?
– Никогда не думал, что у тебя такое развитое чувство долга, Гарри.
– У меня нет чувства долга. У меня есть только любовь, господин директор.
– Я рад
– Знаете… - Гарри отвернулся от хнычущего комка багровой плоти.
– Чёрт с ним, со всем тем, что Вы делали со мной. Но вот того, что Вы сделали с ним - этого я Вам никогда не прощу, - Гарри мотнул головой в сторону рыдающей частички души Тома Риддла.
По лицу Дамблдора пробежала рябь вины - именно рябь; черты искажались чувством и тут же разглаживались в привычную отеческую благожелательность.
– Я не хочу больше Вас видеть, - сказал Гарри, и директор растаял в тумане. По-видимому, здесь, где-то на полпути между жизнью и смертью, желания живых были законом.
– Седрик, - позвал Гарри шёпотом - горло перехватило.
– Блейз. Фред. Джордж…
Они один за другим выходили из тумана; сотканные из перламутра, они за считанные секунды обретали жизненные краски. Его мёртвые окружили его - те, которых он звал вслух, и те, о которых лишь подумал - родители, Рон… здесь, правда, не было Джинни - нелюбимая, она не пришла к нему - наверно, потому, что на самом деле он не хотел её видеть, даже для того, чтобы сказать, что его сын прибавил двести граммов веса и усиленно учится держать голову.
Они были совершенно такие же, как при жизни - и оттого было больнее понимать, что они всё-таки мертвы. Они улыбались ему - они любили его.
– Молодец, - мягко сказал Седрик, которого ничуть не смущало, что они встретились куда быстрее, чем он обещал за Аркой.
– Мы все тобой гордимся…
– Вы здесь… вместе?
– шёпотом спросил Гарри. Предательские слёзы накипали на ресницах.
– Конечно, вместе, - отозвался Седрик.
– Здесь очень просто быть вместе, и мы этим пользуемся…
– Кевин по тебе всё ещё скучает.
– Ты рядом с ним - это главное… А больше ты ни с кем не хочешь поговорить?
– Я боюсь, - честно сознался Гарри, обводя взглядом любимые лица.
– Вы все умерли из-за меня…
– И думаешь, что кто-то станет тебя в чём-то обвинять?
– спросил Блейз весело.
– Гарри, ну ты и балбес…
– Знаю, - разулыбался Гарри.
– А я сына в честь тебя назвал. Тебя и Седрика.
– Мы знаем, - Блейзу, похоже, импонировала мысль о том, что его именем назвали ребёнка.
– Мы здесь о тебе много знаем - нам всё о тебе интересно.
– Нам тоже интересно, - укоризненно добавил Фред.
– Ты думал…
– …мы сидим здесь… - продолжил Джордж.
– …на облаках…
– …играем на арфах…
– …поправляем нимбы…
– …и дуемся на тебя?
– Как бы не так!
– закнчили они хором.
– Но ведь это я виноват. Если бы я не испортил портключ… если бы я хотя не стал потом таскать его на шее… если бы сумел отдать правильный портключ… если бы хотя бы вспомнил о хроновороте и вернулся назад, чтобы вас спасти!..