Жизнеописание оболтуса
Шрифт:
Все дни перед банкетом я представляю, как съем свою порцию, а потом выпрошу это чудо у добрых родителей, бабушек, дедушек и прочих зазевавшихся родственников. Пожалуй, что день женитьбы я предвкушаю даже больше жениха и невесты. По их довольным глазам видно, что они-то брачную ночь ждать не стали и свой волшебный «холодец» уже распробовали.
День свадьбы. Я с нетерпением жду, когда дядя наконец-то пройдет глупые конкурсы и выкупит свою ненаглядную невесту. Стоически пережидаю регистрацию в загсе. Считаю минуты до начала банкета. Неистово ерзаю на стуле в ожидании, когда
Какого же было мое удивление, когда вместо удивительного фруктового мороженого, передо мной ставят «квадратик» какой-то подозрительной ресторанной слизи. В ее недрах угадывается неаппетитное мясо, а прямо в лицо «смотрит» разваренная морковка. Постойте! Это какая-то ошибка! Эта гадость не может называться чудесным словом «холодец»! От разочарования и огорчения я плачу, роняя слезы прямо на это кулинарное непотребство. Добрые родственники заказывают мне две порции мороженого с шоколадной крошкой, в попытке хоть немного смягчить мою гастрономическую детскую травму.
Умудренный опытом. Где-то во втором классе у нас в школе возникает игра: мальчики задирают юбки девочкам. Ничего такого, без серьезных намерений, просто нравилось, как визжат юные барышни. Через неделю пацанам наскучила эта игра, а я как-то, знаете ли, втянулся. В какой-то момент девочкам надоело бегать от меня, и они нажаловались учительнице. Та вызвала родителей в школу. Послушать историю о моем недостойном поведении пришла бабушка, вырастившая к тому времени двоих сыновей. Она спокойно выслушала учителя и пообещала принять меры.
– Витя, ты так больше не делай. Некрасиво получается. Девочки жалуются, – мы с бабушкой возвращались домой.
– Хорошо, больше не буду. Они так смеялись, я думал, им нравится.
– Мой мальчик, тебя ждет еще немало сюрпризов. Женщины – существа загадочные. Ты никогда не поймёшь, что им нравится, а что – нет. Но больше под юбки не лазь. Серьезно, ну что ты там не видел?
– Не буду, – я виновато потупил взор, размышляя, чего я там видел и чего разглядеть не успел.
Вот такой у этой книги герой. Приятно познакомиться.
Москва
Самолет начал снижение и через полчаса приземлился в Москве. Там нас встретил столичный родственник – двоюродный брат бабушки, бравый полковник в отставке по имени Михаил. Он пожал руку папе, похлопал по плечу маму и потрепал меня по голове.
– У пацана глаза умные. А руки – как воробьиные коленки. Ничего, в армии станет настоящим мужчиной, – весело сказал родственник.
Мама незаметно скривила губы и закатила глаза, обозначив свою позицию по поводу перспектив моей военной карьеры. Я расстроился, потому что очень хотел стать солдатом и когда-нибудь в отдаленном будущем героически пасть за Родину, чтобы все плакали и говорили, мол, был Витька хорошим парнем. Такой, знаете, про которого можно сказать, что был и ладно скроен, и крепко сшит. А красавец какой!
Оказалось, что наши московские родственники были скорее «подмосковскими». В том смысле, что жили они в Подмосковье. Полковник на своей белой «Волге» больше часа вез нас от аэропорта к себе домой по
Кроме отставного полковника в квартире проживала его жена – приятная и добрая женщина Валентина, а также, гостивший у них внук Коленька – пухлый бутуз лет семи с вечно недовольным лицом.
Родители открыли чемоданы и осчастливили московских родственников дачными помидорами и патиссонами. Они были действительно рады: таких деликатесов в этих северных широтах не водилось. Коленька долго и недоверчиво изучал патиссон, не веря, что природа могла создать столь странный «фрукт».
– Дедушка, а это не новейшая американская мина, про которую ты говорил? – поинтересовался мальчик.
Полковник посмеялся и откусил кусок патиссона, обнажив внутренности обычного советского огурца. Бутуз успокоился, переведя внимание на мешочки с алма-атинскими шоколадными конфетами.
– А вот и наши знаменитые конфеты, почти что ваши земляки. Алма-атинская кондитерская фабрика – практически московская, – со значением произнес папа.
– Как так? – удивились родственники.
– Это наследство эвакуированных во время войны московских фабрик, кажется, «Бабаевской» и «Рот Фронт».
– Да, было время… Сейчас уже не все москвичи помнят, что знаменитые панфиловцы, стоявшие здесь насмерть, приехали из Казахстана. Меняется страна, – вздохнул полковник и смахнул ладонью слезу. – Ладно, давайте выпьем за встречу.
– Коленька, возьми конфетки, – предложила Валентина, – и не забудь с Витюшей поделиться.
Бутуз в несколько приемов сгреб большую горсть конфет и рассовал их по карманам. Потом он развернулся и потопал в свою комнату.
– Коленька, ты куда? А как же поделиться? – обеспокоилась Валентина.
– В свою комнату. Там удобней делиться, – пробурчал Коленька, который мне уже начал не нравиться.
– Деловой. Настоящий москвич, – шепнул мне на ухо папа.
– Хорошо, мой маленький, – откликнулась Валентина. – Витюша, идите в комнату и поиграйте. Коленька, покажи свои игрушки. А мы пока тут поговорим.
Мы вошли в комнату Коленьки. Он выгреб конфеты из карманов и спрятал их под подушку кроме двух штучек. Одну он дал мне, а вторую быстро избавил от обертки и жадно засунул в рот. Устало вздохнув, бутуз с надменным видом начал показывать свои богатства. Надо сказать, что московские игрушки поражали воображение: тут были и роботы на дистанционном управлении, модельки машин, пистолеты с присосками и даже автомат ППШ – практически как настоящий. Я вспомнил свой ярко-оранжевый АК-47, который совершенно не походил на боевой, и взгрустнул. Нет, конечно же, у меня игрушек тоже хватало. Я мог бы похвастать коллекцией солдатиков, которых было сотни полторы, а также красивыми железными танками и бронетранспортерами. А еще настольными футболом и хоккеем. Но все объекты моей гордости были далеко. Эх, надо было «срезать» этого беспардонного московского родственника!