Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира
Шрифт:
и докончила с горьким смехом: – Теперь пусть же заставят меня любить. Мне это стоило с ним шестьсот франков! Им, клянусь, будет стоить дороже, чем моя покупка!..
В тот же вечер, Шиффонета со своей корзинкой, наполненной фиалками и розами ходила по Тамильскому бульвару: цветы были свежие, продавщица веселее обыкновенного. Продажа шла отлично. Она получала сто на сто от восьми до одиннадцати часов. Нужно было вернуть улетевшие или украденные шестьсот франков.
Но вопрос интереса всего менее занимал Шиффонету. У нее в голове были теперь более обширные
Предлагая свои розы, Шиффонета, под влиянием известных идей, с любопытством рассматривала женщин, – в большинстве случаев женщин галантных, составлявших основание ее торговли. В этот вечер она обращала особенное внимание на турнюру, на туалет своих покупщиц. Более прелестные, лучше одетые, более эксцентричные как по разговору, так и по обращению были для нее предметом особенного изучения. После так сказать, фотографического снимка с той или другой в своем уме, маленькая торговка цветами с улыбкой шептала сквозь зубы: «Это не трудно!»
Что было не трудно? Сравняться с этими женщинами? Конечно, не трудно!
Но Шиффонета добивалась не того, чтобы стать лореткой третьего или четвертого разряда, – она добивалась выше.
Несколько раз в продолжение вечера, проходя мимо кафе цирка, Шиффонета вопросительно посматривала на толпу потребителей, сидевших на бульваре около дверей: и под окнами означенного кафе.
Кого она искала? Конечно того, кто заставлял себя ждать. Он явился только в половине двенадцатого.
То был мужчина лет тридцати пяти. Мы назовем его Флоримоном. Драматический писатель, который уже насчитывал многочисленные успехи в 1857 году. С тех пор он не мало присоединил новых пальм к старым, но, во всяком случае, менее, чем имели право ожидать. Это потому, что хотя одаренный большим умом, Флоримон имеет несколько приходных недостатков, вредящих его карьере. Во-первых, он завистлив, он завидует всему и всем. Не правда ли, странная и глупая слабость? Вместе с тем, он несколько ленив, непостоянен в своих наклонностях и идеях, в дружбе и планах. Сегодня он бросается вам на шею, завтра пройдет мимо вас, не поклонившись; по утру весь в огне, он способен произвести нечто достойное Мольера; вечером, идущей по стопам г. Coupe-toujours, фабриканта трескучих мелодрам.
Вот Флоримон.
Другой конек, которому писатель посвятил лучшие ночи своей юности, которому уже в зрелые лета он посвящает лучшие часы – это любовь, – любовь по его способу. Способ Флоримона состоит в том, чтобы иметь любовниц для того, дабы знали, что у него есть любовницы. «Этот Флоримон удивителен! Всегда в женских юбках». Эти две фразы звучат в его ушах слаще, чем какие бы то ни было похвалы его произведениям.
– Последний букет фиалок, г. Флоримон. Купите у меня.
То была Шиффонета, обратившаяся таким образом к писателю и ставшая перед ним.
Должно вам сказать, что уже несколько недель Флоримон по своему ухаживал за маленькой торговкой цветами. Это волокитство было самого наглого свойства. Но Флоримон взял себе за правило, что у женщин можно успеть только наглостью.
Он поднял голову, взглянул на молодую девушку и ее букет, потом своим язвительным голосом, согласовавшимся с насмешливым выражением его лица, проговорил:
– Итак, я должен избавить тебя от того, что у тебя осталось. Я гожусь только на то, чтобы избавлять тебя от остачи? Очень благодарен!.. Покупая фиалки, я их выбираю.
Шиффонета была знакома с этим тоном; он не испугал ее.
– Право? – возразила она, – Вы выбираете?.. Это меня удивляет.
– Почему?
– Потому что, по репутации, вы не так взыскательны.
– Пусть так! Я согласен… быть может, я не взыскателен, если говорю, что нахожу тебя милой и готов любить тебя двадцать четыре часа.
– Что такое двадцать четыре часа!..
– Ты полагаешь, что для тебя этого было бы недостаточно? Ты ошибаешься. Двенадцати с тебя будет довольно… ступай!
– Да, быть может, я удовольствуюсь… Но я не уверена, что вы удовольствуетесь…
– О! О! Какое самолюбие!..
– Это не самолюбие, но я знаю чего я стою.
– Ты думаешь, что чего-нибудь стоишь?
– Я думаю, что стою, по крайней мере, довольно для того, чтобы меня сохраняли далее, чем рубашку.
– Ну, так попробуем. Я ничего лучшего не желаю.
– Что если бы вас ловили на слове!.. Г. Флоримон любовник букетницы! Что скажут об этом ваши прекрасные дамы!..
– Какие дамы?
– Ваши актрисы… комедиантки, с которыми вы воркуете с утра до ночи.
– Ты очень хорошо видишь, что я не воркую с ними, потому что воркую теперь с тобой.
– Смешная история!
– Если бы это была плачевная, признаюсь, она меня не забавляла бы. Наконец, где же ты живешь? Вот уже двадцатый раз я тебя об этом спрашиваю.
– К чему?
– Конечно для того, чтобы явиться к тебе.
– Вы заблудитесь на моей лестнице.
– Разве есть пропасти?
– Есть очень много ступеней.
– Я буду переступать через две. Ну, в котором часу ты встаешь?
– Как случится. Теперь в пять.
– Я буду у тебя в четыре.
– О! В четыре часа еще темно.
– Тем лучше. Ночью…
– Все женщины милы. Точно! Вы говорите очень вежливо.
– Я шучу. Ты прелестна как амур, и я тебя обожаю, честное слово!.. Позволь мне обожать тебя в твоей квартире. Ты живешь?
– В предместье Сен Мартен 48 №.
– Хорошо! Но, полагаю, тебя не знают там под именем Шиффонеты?
– Меня зовут Алисой.
– Алисой? Ну, и так, мадмуазель Алиса, если вы позволите завтра от девяти до десяти часов.
– До завтра.
Маленькая торговка удалялась.
– Подожди же, – сказал Флоримон, удерживая ее. – А твой букет? Теперь я его куплю.
Он взял букет и бросил наполеондор в корзину Шиффонеты.
Шиффонета возвратила монету.
– У вас нет мелочи, и у меня нет сдачи. Вы должны мне два франка.
– Но…
– Вы полагаете, что мне нужен задаток? Если я вас приму у себя, так потому, что мне нравится… вот и все. До свидания!