Жизни сестер Б.
Шрифт:
Глава, в которой Лотта ждет весточки из дома
Я прибыла в орлиное гнездо, что в миле над землей. Голова почти не кружится, так как в моей комнате нет окон – это небольшой альков, отделенный от кухни нитяными шторами.
Мальчик, как мне сообщили, предпочитает не стучать.
В этой комнате, Брен, нет книжного шкафа, даже полки никакой нет.
Не представляю, куда это поставить, сказала хозяйка в ответ на мой вопрос, и я ее понимаю.
ОТПРАВИТЬ.
Кстати, Брен, а тетушка до сих пор готовит
Прошло две недели, а Эм ничего не пишет. Они с Энн все так же порхают по городу, поднимаемые ветром? Подружилась ли Эм с торговцем рыбой? Еще занимается стрельбой? Знаю, имейлы отправлять она не станет, но от руки-то может хотя бы написать: я же видела ее закорючки. Ущипни ее за руку, и, если она злобно на тебя посмотрит, передай, что это моя вина, и, если она злится, пусть напишет и скажет мне лично.
Мне пора: Маленький принц требует полотенце. Говорит, нужно искупать кошку.
ОТПРАВИТЬ.
За что ж ты меня так коришь! Спрашивая про овсянку, я вовсе не имела в виду, что тетя изменилась. Конечно, все остается неизменным. Твоя сестра чересчур сентиментальна и хочет и тебе привить этот порок, если это порок. И все же, если тетушка вдруг перестанет варить овсяную кашу, сообщи мне.
ОТПРАВИТЬ.
Дражайший Брен, ты уже сдал экзамен? Не сомневаюсь, что ты прекрасно его выдержишь и сестры будут тобой гордиться. Если экзамен еще впереди, заклинаю тебя: говори кратко, никаких лишних рассуждений. И не вздумай отвечать на латыни! Не то тебя нарочно завалят, если поймут, что ты образованнее, чем они сами, хотя так и есть. Не переусердствуй, предстань перед ними легким, как тающий снег, как улыбка на лице твоей милой Амелии. Вот бы нам…
ОТПРАВИТЬ.
Извини, меня постоянно отвлекают. Не желаю быть одной из тех, кто шлет миру неоконченные предложения. У Маленького мрачного принца есть компьютер, но пользоваться им он не разрешает. Боится, что я его «испорчу». Мать с ним согласна. Она не хочет плодить в доме патриархальные установки, поэтому Маленькому мрачному принцу все позволено, с ним никогда не обращаются жестоко, даже если он натворит что-то, не подумав.
Выражусь иначе.
Пока не изобретут компьютер, который точно не сломается от моего неумелого печатания, придется писать тебе украдкой, когда принц занимается боксом или играет на пианино, а хозяйка увлеченно читает журналы. В любой момент твою сестру могут позвать, но ты наверняка меня простишь, ведь в одном моем послании содержится столько любви к тебе, сколько не найдешь и в каком-нибудь огромном собрании сочинений.
ОТПРАВИТЬ.
И снова ты меня ругаешь, но я отшучусь: с чего ты взял, что я не одобряю Амелию? У нее огненные локоны, а это уже неплохо. А еще она очень мило поджимает губки, когда «занята подсчетами». Конечно, с такими узкими бедрами Амелия вряд ли сумеет нарожать тебе страшненьких толстеньких малышей, но если со временем она станет больше похожа на мать,
Ты так и не сообщил, когда будет экзамен! И как же мне ждать, затаив дыхание, и отправлять тебе пожелания удачи и любви на крыльях блох с попугая императорского шута, если я не знаю, когда тебя будут экзаменовать? Не сомневаюсь, что ты нас порадуешь! А когда станешь известным астронавтом, парашютистом или бомбардиром, способным полететь, куда прикажет сердце, то спасешь нас, своих сестер, которые трудятся на твое благо, и вместе мы построим новый Стеклянный город, в котором опять все станем Ангелами.
ОТПРАВИТЬ.
Да, Брен, я в курсе, что Эм, строго говоря, не работает на тебя – и теперь ты ставишь ей это в укор? Если б ты только видел, как она бледнела в школе, бледнела, чахла и едва не заморила себя голодом. А мне приходилось сидеть рядом ночами напролет, заставляя ее жить, а днем я кричала всем вокруг, чтобы хоть кто-нибудь услышал: Моя сестра больна! Она ничего не ест! Ей нужно домой! Сейчас она жива лишь благодаря тому, что я вернула ее к жизни. Думаю, Эм помогает тете по дому, а это уже тяжелый труд, но откуда тебе знать, если ты ни разу не чистил туалет?
Лично я нахожусь в добром здравии и готова работать за двоих и отдавать тебе половину своих накоплений, лишь бы ты добился успехов – так что не подведи нас! Я в тебе не сомневаюсь.
Что касается Амелии, тут уж сам решай, чего в моих словах больше, насмешки или неодобрения. Хочешь ли ты провести всю жизнь в компании Амелии и корсета ее матери – выбор за тобой, и я вовсе не собираюсь как-то на него повлиять.
ОТПРАВИТЬ.
Не надо мне тут рассказывать про чудесные ножки Амелии! Я тебе не приятель из таверны, чтобы восхищаться женскими ножками. А как же внутренняя красота? Особенности мышления, фантазии, образованность, собственные идеи – неужто ничего этого в ней нет? И про своих приятелей из таверны мне тоже не пиши! Ты хоть представляешь, во сколько мне обходится твоя выпивка?
УДАЛИТЬ.
Если бы ты знал, насколько уныло мне живется, то не стал бы описывать, как сидишь в тени деревьев и рисуешь! Каждый день первым делом я спешу к князьку и вопящему младенцу, одного готовлю к встрече с преподавателем, а второго – к целому дню лежания в кроватке и глядения на подвеску с игрушками. (Что-что? Ты не знал, что в этой семье есть еще и младенец? Вот и я тоже, пока не приехала.) Старший выкрикивает приказы, младший просто вопит, а мать тем временем занята своей прической. Когда малыш спит, мне все равно не удается отдохнуть, поскольку хозяйка всякий раз придумывает новые задания и просит их выполнить из особого уважения к ее персоне, ведь она, естественно, помнит, что я вовсе не домработница. (Горе мне: недавно она узнала, что я умею шить, так что теперь на мне еще и новые шторы для каждой комнаты в доме.) Эта мамаша навоображала себе, что младенцам требуется постоянная «стимуляция», поэтому, когда оно просыпается, я обязана читать ему стихи, хотя существо пока может только открывать рот, сосать молоко и орать. Она надеется, что таким образом вырастит гения.
Конец ознакомительного фрагмента.