Жнец

Щепетнов Евгений Владимирович

— Все будет в порядке, тепловой удар!

Секунда — и все было кончено. И этот у меня в подчинении. Теперь нужно только повести себя так, чтобы думалось, будто решения они принимают сами. Чтобы не было потом никаких вопросов — почему они сделали именно так, а не иначе. Я могу приказать прямо, не заморачиваясь никакими ширмами, но умный человек поймет, что с ним что-то не так. А если поймет — может кому-то рассказать, а этот кто-то…не знаю, что он сделает, и не хочу этого знать. Чем меньше людей знают о таких людях как я, тем спокойнее буду жить.

Толстяка звали Джошуа Далтон, и он был двоюродным братом Марвина.

Именно он инициатор поездки в Эфиопию, любитель экзотики и приключений. Ну вот и будут им приключения, вывезут отсюда русского и его девушку.

Когда ты можешь подчинять себе людей, вставляя им в голову те мысли, которые считаешь нужным вставить, все, что тебя может остановить — это твое чувство порядочности и…люди, которые знают о твоих способностях. Даже если они не обладают даром колдовства. Главное — знать обо мне, а уж найти способ меня искоренить — это не такое уж и сложное дело. Меня, например, можно подорвать. Хороший заряд — и мой амулет защиты не выдержит. Меня можно убить во сне, когда я не буду контролировать происходящее рядом. Меня можно просто задавить — машиной, или танком. Амулет физической защиты срабатывает на ударные воздействия, а гусеница танка просто давит, а не ударяет.

Зря я обнаружил свои способности в самом начале своей колдовской «работы». Не надо было этого делать. Но теперь уже ничего не исправишь, единственное, что я могу сейчас поправить — это больше не показывать своих способностей так явно, как это делал раньше. По мере возможности, конечно.

Теперь эти трое уверены, что сами по себе приняли решение помочь русскому, который остался без транспорта в окружении дикарей, и который спас из рабства французскую девушку, свихнувшуюся после того как, увидела смерть своих родителей.

На остальных туристов, которые приехали с этой троицей я время тратить не стал. Мы с Жози влезли в лендровер Чейзов и сидели там до тех пор, пока трем моим новым «друзьям» не надоело раздавать быры на каждый снимок назойливых аборигенов, так и лезущих в кадр по двое и по трое. Оплачивался не просто каждый снимок, а по количеству аборигенов, попавших в кадр. Потому онистарательно лезли на глаза, норовя вбежать в кадр и заработать десятку-другую быр. Иногда из-за этого между ними вспыхивали скандалы — вплоть до драки.

Остальные туристы подходили к нам с Жози, спрашивали, откуда мы взялись и кто вообще такие, но я отвечал односложно и туманно, потому они скоро от нас отстали.

С Дамбадзу прощаться не стал — она мне за эти недели надоела хуже горького лекарства. Только подозвал ее, когда колдунья выглянула из хижины, и глядя ей в глаза дал установку, как в дальнейшем держать в узде это стадо размалеванных чертей. И как следует им жить — закрепив установку, которую дал ей несколько дней назад. Теперь она точно никуда не денется, все исполнит как надо. Мурси пойдут по другому пути. Хорошо ли это? Может да, а может и нет. Но я считаю, что поступил правильно.

Выехали в час дня по настоянию проводников — ближе к вечеру мурси нажираются разведенного спирта и становятся очень агрессивны. Так проводники объявили туристам. И это было верно.

До города пять сотен километров, и ехать в переполненном лендровере не очень удобно — на заднем сиденье пришлось уместиться четверым. Я взял Жози на колени, рядом сидела Келли, у окна — Марвин. Кондиционер в салоне работал, так что душно не было, и это меня очень порадовало. Надоела африканская жара. Больше всего мне сейчас хотелось холода и дождя — по контрасту с этой удушающей африканской жарой, наполненной мухами и запахом дерьма. И не только дерьма зебу.

Спутники расспрашивали меня о подробностях путешествия — я сходу придумывал всякие небылицы, рассказывая о том, как белый носорог разбил мою машину, как мурси согласились довести меня до деревни, которую посещают туристы за вознаграждение, а вознаграждением была сама машина и все ее содержимое. Как я пешком добирался две недели, сохранив лишь деньги, которые укрыл от жадных взглядов аборигенов. И как я в одной деревне увидел Жози, которая была рабыней у местной колдуньи. Я выкупил девушку за автомат Калашникова и все патроны к нему, а еще — пятьсот баксов. Так как не мог оставить такую красивую девушку в беде. Она вообще не разговаривает и только лишь исполняет приказы — подвинулась умом, когда ее изнасиловал вождь племени. И теперь Жози нужно доставить к врачу-психиатру, возможно, что он сумеет организовать нужное лечение.

Выглядело все это на мой взгляд напыщенно и глупо — как раз для голливудских сериалов. Однако если подкрепить эту дурацкие басни малой толикой Силы, то они приобретают уже совсем другой вид. Я видел по лицам спутников, что они верят каждому моему слову и переживают за несчастную девчонку. А еще — восхищаются мной, который не побоялся вступить в противоборство с нехорошим аборигеном. Я ведь рассказал, что вступил в бой с этим самым вождем и набил ему морду, так как некогда почти профессионально занимался боксом.

Проводник, сидевший за рулем, косился на меня с интересом и удивлением, он-то ведь слышал, кто такой Великий Колдун, в чем я сам ему и объявился, но опасаясь причинить мне вред помалкивал, не говорил ни слова в мой адрес на протяжении всего путешествия.

Почему я ему представился? Можно было бы конечно и ему внедрить мысль о том, что я заблудившийся в саванне путешественник, лишившийся имущества. Но он в такую чушь без магии точно не поверит, так что для него совсем другая версия — я Великий Колдун, который отправляется по своим делам. И он должен помалкивать и не говорить обо мне ни с кем, тем более со своими сослуживцами-проводниками. Они его будут расспрашивать, это уж без всякого сомнения, но «мой» проводник просто промолчит. Ну а если свяжут мое появление со слухами о Великом Колдуне — так пусть свяжут, мне-то что с того. Я сюда возвращаться на собираюсь.

Вообще, я даже не особо задумывался — как мне сказать и что делать. Я иду к цели как танк. Надо мне выбраться в город — и я иду напролом. Плевать на нестыковки в рассказе, плевать на то, что все мое повествование шито белыми нитками — я не собираюсь дальше общаться с этими людьми. Они просто балласт в машине, которая везет меня к цели.

Наконец, попутчики удовлетворили свое любопытство, а я сделал вид, что засыпаю — откинувшись на спинку сиденья и закрыв глаза. Ехать мне было довольно-таки неудобно — Жози весила немного, хорошо если килограммов сорок-сорок пять, но коленки она отдавливала очень даже прилично, так что скоро ноги у меня затекли. Я время от времени менял положение ног, но…ничего не помогало. Однако в конце концов я незаметно для себя на самом деле уснул.