Жнец

Щепетнов Евгений Владимирович

Морана исчезла, исчезла и поляна — на нее опустился непроницаемый, холодный мрак. А я…я проснулся.

Жози смотрела мне в лицо, глаза ее были широко раскрыты, как если бы она только что проснулась и не понимает, где находится. А потом она раскрыла рот, и…

— Вась, мы где? Что это?

Я похлопал ресницами, сжал веки так, что из-под них потекли слезы, вытер влагу запястьем и тихо спросил:

— Ты кто?

— Ты чего, Вась? — Жози снова удивленно вытаращилась на меня — Я…Варя! Варя я!

— Варя… — беспомощно повторил я, вздохнул, покосился на спутников, сосредоточенно делавших вид, что не прислушиваются к нашей беседе, обнял

Варю-Жози и тихо сказал ей прямо в ухо — Ничего не говори. Молчи. Делай вид, что ты немая. Не отвечай на вопросы, никого не замечай, сделай вид, что ты зомби.

— А что это все значит? — не шевеля губами спросила Варя, и тут же добавила — Прости, я поняла! Сделаю!

Как оказалось, пять сотен было не до города, а до отеля, в котором нам предстояло заночевать. А до Аддис-Абебы еще столько же. Дорога, вначале грунтовая сменилась грейдером, после перешла в нехороший, но все-таки асфальт, по которому можно было передвигаться с достаточно приличной скоростью. До этого мы ползли максимум пятьдесят километров в час, поднимая за собой тучи мелкой желтой пыли, по консистенции похожей на пудру.

Отель, к которому нас привезли, именовался скромно и без затей: «Гранд Палас», и представлял из себя мотель третьей свежести, с унитазом, который никак не хотел сливаться, душем, в котором чернели от плесени углы и ползали многоножки, и комнатой с огромной двуспальной кроватью, и столиком, в который навечно впечатались следы всевозможной посуды и непотухших окурков. Я не большой специалист в придорожных мотелях, но по-моему российский аналог этого заведения где-нибудь под Урюпинском будет в сравнении с этим мотелем казаться совершеннейшим…Гранд-Паласом.

Но тут было главное: вода, крыша над головой, относительно чистые простыни, и ресторанчик по соседству, где можно было перекусить удивительно невкусной эфиопской едой. Да, еду они готовят совершенно отвратную, и что касается гигиены во время приготовления пищи — местные жители имеют о ней самое смутное представление. Потому есть можно только лепешки и жареное мясо. Если только не живешь в долине Омо — там насчет мяса лучше не спешить…ведь оно могло еще вчера разговаривать.

Я снял номер на свои деньги, их было предостаточно для того, чтобы прожить в Эфиопии и месяц, и два. Тысяча баксов для эфиопов — просто-таки огромнейший капитал. Для простых эфиопов, это уж само собой разумеется. И за ресторан заплатил сам. Деньги я всегда добуду — любой из этих людей отдаст мне все, что имеет, и будет уверен, что сделал это по собственной воле. Просто не хочу обижать тех, кто этого не заслужил. Право и обязанность сильного — быть справедливым. Наказывать нужно плохих. Хороших — если не награждать, то хотя бы не обижать. Простые истины, но если бы сильные мира сего придерживались таких вот простых правил…мир бы вздохнул свободней.

Варя…да, я уже не мог называть ее «Жози». Это была именно Варя. Прости, Жози, и удачи тебе в новом воплощении! Уверен, это будет хорошая жизнь! Гораздо лучшая, чем тебе досталась. Если бы я мог исправить…

Итак, Варя себя вела так, как я ей и приказал. Ходила как зомби, ела как зомби, не разговаривала, не смотрела на тех, кто ей что-то говорил. Худенькая, стройная, с немного отросшими на голове волосами — она походила на одну из тех моделей, что топчут подиумы, и которых ужасно хочется накормить (худая!), а потом…уложить в постель. Она была очень красива.

Кстати, туристы, что были с нами, поглядывали на нас с Варей очень даже странно. Вначале я решил, что это из-за нашей странной истории (мои спутники точно им все рассказали), а потом понял — номер я снял один, значит спать мы будем вместе. И как это выглядит? Обугленный на солнце, жилистый, лохматый звероподобный русский собирается растлевать молоденькую француженку, попавшую ему в руки волей судьбы! Не удивлюсь, если по приезду в город они настучат на меня в местную полицию.

Но может мне просто все это показалось. Я теперь склонен преувеличивать обстоятельства в худшую сторону. Развилось нечто вроде паранойи — все время кажется, что некто собирается причинить мне вред. Видимо это все последствия моей «прогрессорской» деятельности в тылу мурси. Когда ты на войне, волей-неволей начинаешь думать о людях гораздо хуже, чем они того заслужили.

Я мог бы конечно обойти всех туристов из колонны, коснуться их руки и наложить на них заклятье подчинения. Но выглядело бы это все странно и неестественно. Даже думать об этом не хочу. Да и зачем все это творить? Завтра мы с ними расстанемся.

Когда мы с «Жози» ушли в номер и дверь за нами захлопнулась, Варя бросилась мне на шею и впилась в губы долгим поцелуем. И это было очень странно. Целовала-то меня Жози! Но при этом я знал — это НЕ Жози. Это Варя. И мне пока что не хотелось никаких таких…хмм…слишком интимных моментов. Пока не разберусь, что происходит.

— Стой! — оторвался я от губ «Вари» — Давай-ка ты сейчас как следует вымоешься — мы пропотели и пропылились. Я тоже вымоюсь. И мы с тобой поговорим о том, что ты помнишь, а я тебе попробую рассказать, что происходит. Хорошо?

— Хорошо — кивнула Варя и послушно пошла в душевую. Через несколько минут раздался вскрик, дверь душевой распахнулась и оттуда выбежала абсолютно голая Варя-Жози. Глаза вытаращены, челюсть отпала, и с минуту она ничего не могла сказать, только мычала, тыкала пальцем то в маленькие подростковые груди, то в плоский живот, на котором явственно проступили кубики мышц как у завзятой спортсменки-фитоняшки, то в бедро, на котором виднелся бледный небольшой шрам, полученный лет десять назад. У Вари само собой никакого шрама на правом бедре нет, и не было. Ну и габаритами Варя была «слегка» потолще — все-таки двадцать семь лет, уже родила, ни о каких девчоночьих грудях и речи идти не может! А тут…два холмика с крупными твердыми сосками, которые сегодня едва не протыкали ткань клетчатой рубашки! Удивишься, точно!

— Это…не я! — наконец выговорила Варя — Это не мое тело! Я меньше ростом! И…все не мое! Совсем не мое! Что происходит, Вася?! Вася, что со мной?! Почему мы здесь?!

Я все-таки загнал ее в душ. Вернее — мы пошли туда вместе. Я мылил ее, она меня, и мне стоило большого труда не сдаться, и не овладеть Варей прямо там, в пахнущем плесенью душе. Очень большого труда. Потому что теперь это была не Жози, девочка с телом взрослой женщины и разумом маленького ребенка, это была моя Варя, просто сменившая тело.

Потом Варя постирала свою одежду и развешала ее сушиться. Моя-то не пачкается… А после мы легли в постель, и я начал рассказывать, стараясь не особо углубляться в детали. Ни к чему ей знать подробности колдунской жизни. И когда закончил рассказ, Варя задумчиво сказала:

— Знаешь, а я ведь ничего не помню после того, как этот самый колдун меня поймал. Вот кто-то схватил меня сзади, я потеряла сознание…а потом очнулась у тебя на коленях в машине, полной людей. Что происходило в промежутке — не помню.