Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
— Теперь у нас есть свет, так ведите же меня, — распорядился путешественник.
— Идемте, сударь, — отозвался Жильбер.
И молодой человек пошел вперед, а его спутник последовал за ним, таща под уздцы одну из лошадей.
Непогода между тем несколько улеглась, дождь почти перестал, и гроза уже громыхала в стороне.
Путешественник первый пожелал возобновить разговор.
— Вы как будто хорошо знаете этого барона де Таверне, мой юный друг? — спросил он.
— Да, сударь, оно и понятно: я живу у него с самого детства.
— Он, наверно, ваш родственник?
— Нет, сударь.
— Опекун?
— Нет.
— Хозяин?
При слове «хозяин» молодой человек вздрогнул, и на его щеках, всегда бледных, вспыхнул яркий румянец.
— Я не слуга, сударь, — отвечал он.
— Но в конце концов, — продолжал путешественник, — кем же вы ему доводитесь?
— Мой отец был у барона арендатором, а мать вскормила мадемуазель Андреа.
— Понимаю: вы живете в доме на положении молочного брата этой юной особы; полагаю, что дочь барона молода.
— Ей шестнадцать лет, сударь.
Как видим, один из двух вопросов, слишком близко его касавшийся, Жильбер замял…
Путешественнику, казалось, пришла в голову та же мысль, что и нам; тем не менее вопросы его устремились по иному руслу.
— Какой случай привел вас на дорогу в такое ненастье? — спросил он.
— Я был не на дороге, сударь, я был под скалой, которая идет вдоль дороги.
— И что же вы делали под скалой?
— Читал.
— Читали?
— Да.
— И что же вы читали?
— «Общественный договор» господина Жана Жака Руссо.
Путешественник поглядел на юношу с некоторым удивлением.
— Вы взяли эту книгу в библиотеке барона? — спросил он.
— Нет, сударь, я ее купил.
— Где? В Бар-ле-Дюке?
— Нет, сударь, здесь, у бродячего торговца: в последнее время в наших краях бывает много разносчиков с хорошими книгами.
— Кто вам сказал, что «Общественный договор» — хорошая книга?
— Я это понял, пока читал, сударь.
— А дурные книги вы тоже читали — иначе откуда вам знать разницу между хорошими и дурными?
— Читал и дурные.
— И как же они назывались?
— К примеру, «Софа», «Танзай и Неадарне» [28] и другие в том же роде.
— И где же, черт побери, вы нашли все эти книги?
— В библиотеке барона.
28
Романы (1749 и 1734 соответственно) Клода Проспера Жолио де Кребийона-младшего (1707–1777).
— Каким образом барон, живя в такой дыре, добывает все эти новинки?
— Ему присылают их из Парижа.
— Если барон, судя по вашим словам, живет в бедности, как же он тратит деньги на подобную чепуху?
— Он не покупает книги: их присылают ему в подарок.
— Ах, в подарок?
— Да, сударь.
— Кто же их присылает?
— Один из друзей барона, знатный вельможа.
— Знатный вельможа… Знаете ли вы имя этого знатного вельможи?
— Его зовут герцог де Ришелье.
— Как! Старик маршал?
— Да, верно, он маршал.
— Полагаю, что эти книги у него спрятаны, чтобы на них не наткнулась мадемуазель Андреа?
— Напротив, сударь, валяются где попало.
— А мадемуазель Андреа согласна с вами в том, что книги эти дурные? — хитро улыбнувшись, полюбопытствовал путешественник.
— Мадемуазель Андреа их не читает, — сухо отозвался Жильбер.
Путешественник немного помолчал. Эта необычная натура, в которой хорошее уживалось с дурным, стыд с гордыней, явно возбуждала в нем невольный интерес.
— А почему вы читали эти книги, если знали, что они скверные? — продолжал свои расспросы тот, кого старый ученый именовал Ашаратом.
— Когда я их открывал, я ведь не знал, чего они стоят.
— Однако без труда вынесли о них суждение.
— Да, сударь.
— И все же дочитали до конца?
— Дочитал.
— С какой целью?
— Я узнал из них то, чего прежде не знал.
— А из «Общественного договора»?
— Из него я узнаю то, о чем догадывался прежде.
— Что же, к примеру?
— То, что все люди братья, что общество дурно устроено, поскольку в нем есть и крепостные, и рабы, но когда-нибудь все люди станут равны.
— Вот как! — проронил путешественник.
С минуту оба помолчали, продолжая шагать вперед; путешественник тянул за повод лошадь, Жильбер нес фонарь.
— Значит, вам и впрямь хочется учиться, друг мой? — чуть слышно проговорил путешественник.
— Да, сударь, это самое мое горячее желание.
— Ну, и чему же вы хотите учиться?
— Всему! — отвечал молодой человек.
— А зачем вам учение?
— Чтобы возвыситься.
— До какого предела?
Жильбер помедлил; у него явно была своя обдуманная цель; но цель эта, несомненно, была его тайной, и открывать ее он не желал.
— Насколько это в человеческих силах, — отвечал он.
— Но вы учились хоть чему-нибудь?
— Нет. Где уж мне учиться: я беден и живу в Таверне.