Жозеф Бальзамо. Том 1
Шрифт:
— Эта девчонка, — рассуждала графиня, ожидая, пока заложат лошадей, — не была бы настоящей провинциалкой, если бы не притащила с собой со своей голубятни какого-нибудь вздыхателя. Найдем его — и мигом под венец! Ничто не способно остудить пыл короля так, как брак между влюбленными из провинции.
— Напротив, черт возьми! — возразил Жан. — Этого делать не надо. По мнению его величества, это весьма по-христиански, а вам, графиня, известно лучше, чем кому бы то ни было, какой лакомый кусочек для него представляет молодая замужняя женщина. А вот девушка, имеющая любовника, вызовет у него гораздо больше неудовольствия. Карета готова, — добавил он.
Пожав руку Жану и поцеловав сестру, Шон бросилась к дверям.
— А вы не проводите ее, Жан? — удивилась графиня.
— Нет, я пойду своим путем, — ответил Жан. — Жди меня на улице Платриер, Шон. Я первый нанесу тебе визит в твоем новом жилище.
Когда Шон ушла, Жан опять сел за стол и проглотил третью чашку шоколада.
Прежде всего Шон поехала домой, где переоделась и приняла вид женщины из мещанского сословия. Оставшись довольна собой, она накинула на свои аристократические плечи жалкую накидку из черного шелка, послала за портшезом и через полчаса уже поднималась с м-ль Сильвией по крутой лестнице, ведшей на пятый этаж. Именно там и помещалась так счастливо снятая виконтом квартира. Оказавшись на площадке третьего этажа, Шон обернулась: за ней кто-то шел. Это была старуха хозяйка, которая жила во втором этаже; заслышав шум, она вышла и была очень удивлена, увидев у себя в доме двух молодых хорошеньких женщин. Она подняла кверху нахмуренное лицо и узрела две улыбающиеся физиономии.
— Эй, сударыня, что вы тут ищете? — крикнула старуха.
— Квартиру, которую мой брат нанял для нас, сударыня, — ответила Шон, изображавшая из себя вдову. — Вы же его видели или, может, мы ошиблись домом?
— Нет-нет, все правильно, вам на пятый этаж, — подтвердила старуха. — Бедняжка, вы так молоды и уже вдова.
— Увы! — подняв глаза к небу, вздохнула Шон.
— Здесь вам будет хорошо: улочка тихая, никакого шума: ваши окна выходят в сад.
— Это то, что мне нужно, сударыня.
— А пройдя по коридору, вы сможете выглянуть на улицу, когда будут какие-нибудь шествия или придут акробаты с дрессированными собаками.
— О, это развлечет меня, сударыня, — снова вздохнула Шон и стала подниматься дальше.
Старуха проводила ее взглядом вплоть до пятого этажа; когда Шон затворила дверь, она сказала:
— Она выглядит порядочной особой.
Закрыв дверь, Шон тут же подбежала к окнам, которые выходили во двор. Жан не ошибся: чуть ниже окон находился флигель, описанный кучером. Никаких сомнений больше не было: у окна особняка виднелась девушка с вышиванием в руках. Это была Андреа.
62, КВАРТИРА НА УЛИЦЕ ПЛАТРИЕР
Шон рассматривала девушку недолго: через несколько секунд виконт Жан, одним духом взлетев по лестнице, словно прокурорский чиновник, появился на пороге квартиры мнимой вдовы.
— Ну и как? — поинтересовался он.
— Ах, это ты, Жан. Ты меня напугал.
— Что скажешь?
— Скажу, что видно отсюда преотлично, только вот ничего не слышно.
— Клянусь, ты хочешь слишком многого. Да, кстати, есть еще новость.
— Какая?
— Превосходная.
— Да ну?
— Несравненная.
— Своей медлительностью ты хоть кого в гроб загонишь.
— Философ…
— Какой еще философ?
— Есть хорошее изречение: «К превратности любой мудрец всегда готов». Я мудрец, но к такому даже я не был готов.
— Кончится это когда-нибудь или нет? Быть может, вас смущает горничная? Если так, пройдите в соседнюю комнату, мадемуазель Сильвия.
— Нет, не нужно, эта хорошенькая девочка мне вовсе не мешает. Останься, Сильвия.
С этими словами виконт потрепал девушку по подбородку, так как та уже начала хмуриться, поняв, что не услышит что-то интересное.
— Ладно, пусть остается. Говорите же.
— С той секунды, когда я сюда вошел, я только это и делаю.
— Но ничего еще не сказали. Тогда замолчите и дайте мне понаблюдать, так будет лучше.
— Успокойтесь. Так вот, как я уже говорил, иду я мимо водоразборной колонки…
— Как раз об этом вы не сказали ни слова.
— Вы же сами меня перебиваете.
— Да нет же.
— Я присмотрел кое-какую мебель для этой жуткой квартиры и прохожу мимо колонки, как вдруг чувствую, что кто-то облил водой мне всю спину.
— До чего занимательно!
— Погодите, не торопитесь, дорогая моя. Я смотрю и вижу — кого бы вы думали? Держу пари, не угадаете.
— Дальше.
— Вижу молодого господина, который почти заткнул куском хлеба трубу колонки, из-за чего струя так сильно и брызнула.
— Удивительно, до чего интересно все, что вы мне рассказываете, — пожав плечами, проговорила Шон.
— Подождите. Когда в меня попала струя, я крепко выругался; человек с промокшим хлебом обернулся, и я узнал…
— Кого же?
— Моего или, точнее, нашего философа.
— Как! Жильбера?
— Его, собственной персоной: без шляпы, камзол расстегнут, чулки сползли, башмаки без пряжек — в общем, одет небрежно, словно бродяга.
— Жильбер… И что он сказал?
— Я его узнал, он меня тоже, я подошел, он отпрянул, я протянул к нему руки, а он — тягу и понесся между карет и водоносов, как заяц.
— И вы потеряли его из виду?
— А как вы думали? Не бежать же мне за ним следом.
— Да, я понимаю, это невозможно. Но мы его потеряли.
— Какая жалость! — вырвалось у м-ль Сильвии.
— Еще бы! — согласился Жан. — Я ведь должен ему несколько добрых ударов кнутом. Вцепись я в его потертый воротник, ему не пришлось бы долго ждать, клянусь, однако он разгадал мои добрые намерения и удрал. Но ничего, он в Париже — это главное, а если иметь хорошие отношения с начальником парижской полиции, то можно найти кого угодно.