Жребий принцессы
Шрифт:
— Все это суеверие. Мне-то лучше знать. Я видел магов в Кундри'дж-Асане. Всякие там порошки, заклинания и песнопения да еще мистическое позирование. Толпу это впечатляет, а самих магов обогащает. Мой отец считает забавным держать наиболее презентабельных при дворе. Он говорит, что они не способны повредить ему и в один прекрасный день могут пригодиться.
— Этот день уже наступил, и лорд провинции воспользовался этим. Я же намерен вступить в бой с колдуном. — И ты осмелишься? — с иронией спросил Хирел. — Осмелюсь. Видишь ли, львенок, — сказал Сареван, — я и сам один из них.
Хирел уставился на него, тупо мигая. У этого парня не росли рога,
Хирел медленно повиновался. Он с радостью избавится от этого сумасшедшего. Маг, как же. Боги, ну разумеется. Еще немного, и варвар заставил бы Хирела поверить во все это.
Сареван осмотрел мешок Хирела, уложил в него тминовое печенье и яблоки, запеченные в тесте, прибавил к этому собственный бурдюк для воды и, порывшись в своем мешке, достал кошелек. Он положил его вместе с остальными припасами юноши, ни разу не взглянув на него и не сказав ни слова.
У Хирела перехватило горло. Сареван протянул ему мешок, и принц прижал его к груди. — Иди, — сказал жрец.
Хирел попытался проглотить ком в горле. Время шло, а он не мог даже пошевелиться.
Сареван сгреб его в охапку, и принц оказался на улице точно так же, как и вошел в дом: его волокли, будто капризного ребенка. Улицы были запружены народом, с приближением ночи тени удлинились. Хирел принялся брыкаться, но Сареван не обращал на это внимания. В теле жреца чувствовалось какое-то новое напряжение, натянутость, граничившая со страхом, но толкотня была слишком сильной, людской поток — слишком стремительным. Он мог сопротивляться, но не мог подняться над дорогой со всеми ее поворотами, подъемами, спусками и тупиками. Их словно заколдовали, прокляли, обрекая на бесконечные разочарования.
В конце концов оказалось, что дальше двигаться невозможно. С того места, где они остановились, все еще был виден постоялый двор, и его вывеска в виде солнечной птицы показалась Хирелу издевательством.
— Я сделаю это, — пробормотал вдруг Сареван. — Я должен. — Что…
Сареван выпрямился, глубоко вздохнул, и тут Хирел почувствовал… нечто. Словно искра. Словно вспышка огня, слишком короткая, чтобы быть в ней уверенным. Словно музыкальный звук на грани слышимости. Хирел ощутил, как волоски на его теле встали дыбом. — Там!
Солнце заблестело на военных шлемах; сенель тряхнул головой и привстал на задних ногах от резкого выкрика всадника, который указывал рукой на жреца. Сареван ринулся в толпу. Люди расступались перед ним. Но на помощь отряду, оставшемуся позади, подоспел другой и преградил путь. Толпа смешалась, и если они еще и могли спастись, то только взмыв прямо к небу. И Сареван воспользовался этим. Он устремился ввысь.
В течение нескольких ужасных секунд он парил вместе с Хирелом, а толпа внизу громко кричала, видя их. А потом тьма затопила небо. Над ними нависло что-то похожее на орла, но крылья его простирались от горизонта до горизонта. Испустив резкий яростный крик, Сареван ринулся назад, прижимая к себе Хирела одной рукой и разбрасывая вокруг себя снопы молний.
Хирел увидел, как летит стрела. Он пытался что-то сказать, но не сумел облечь свою мысль в слова. Стрела просвистела у самой его щеки
— Очаровательно, — сказал лорд Барьяс юл Шoн’ай, выслушав рапорт своего капитана и разглядывая пленников, с высокомерным видом стоявших перед ним.
На Хирела надели лишь наручники, что, безусловно, было оскорблением. Саревана заковали в цепи, плечо перевязали. Его лицо было серым от боли, но он встретил взгляд лорда с великолепной надменностью.
Лорд улыбнулся. Для асанианца он был высоким, всего на голову ниже Саревана, гибким и чрезвычайно привлекательным. Его рабы отличались искусностью: только подойдя близко и присмотревшись, можно было заметить, что он немолод и волосы его не столь густы, как кажется. Однако его глаза вовсе не были глазами глупца.
— Очаровательно, — повторил он, обошел вокруг Саревана, приподнял полураспустившуюся косичку и бросил ее. — Высшая магия в моем собственном городе перед лицом моих людей, а сам колдун… Как твое имя, жрец Аварьяна?
— Тебе оно известно не хуже, чем мне, — с завидным спокойствием сказал Сареван.
— Неужели? — Лорд поднял руку. — Развяжите его. Солдаты и слуги отвели глаза и принялись недовольно ворчать, но, повинуясь взгляду и слову своего господина, выполнили приказ и поспешно отступили, словно колдун мог причинить им вред прямо здесь. Он не двинулся с места и стоял, слегка разминая здоровое плечо и стараясь восстановить ровное дыхание.
— Ну, может быть, я немного переменился. Когда мы виделись в последний раз, я был моложе. Но я помню тебя, Эб-раз-а-Барьяс юл Шон’ай.
— И я помню тебя, Сареван Ис'келион-и-Эндрос, — сказал лорд. — Признаюсь, не ожидал увидеть тебя здесь в таком виде и в таком сопровождении.
— Ты о моем парне? — ухмыльнулся Сареван и взъерошил волосы Хирела. — Тебе нравится? Я нашел его в зарослях живой изгороди. Мне удалось сделать из него человека, хотя это было нелегко. Его прежний хозяин не слишком хорошо обращался с ним, так что он слегка тронулся умом. Воображает себя принцем вашей империи, хотите верьте, хотите нет. Эбраз едва взглянул на Хирела, готового лопнуть от злости. — Он действительно имеет сходство с принцем. Подобных ему рабов специально выращивают повсюду, и они стоят дороже.
— Мне он достался за бесценок. Кажется, товар с изъяном, и теперь его не исправить. Но я еще не оставил надежду. — А что ты будешь с ним делать, когда приручишь? — Отпущу на свободу, конечно. Эбраз тонко и заливисто рассмеялся.
— Конечно! — Наконец он успокоился. — А тем временем, мой господин, ты поставил меня в затруднительное положение. Согласно приказу моего господина, в Ковруене все жрецы Аварьяна объявлены вне закона, а ты не только публично появился здесь в своем ожерелье, но еще и воспользовался магией без санкции гильдии. — Гильдии? — спросил Сареван. — Да, гильдии, — подтвердил Эбраз. — Тебе, безусловно, известно, что в Золотой империи люди, подобные тебе, должны получить специальное разрешение и облагаются налогом. — Он развел в стороны свои изящные руки. — Сам понимаешь, мой господин, что, находясь в подчинении императора и по приказу моего лорда, я вынужден тебя арестовать. Я сожалею об этой необходимости и еще больше сожалею об обстоятельствах, при которых ты получил эту рану. Можешь не сомневаться, я отправлю моему лорду полный отчет о происшедшем. И твоему отцу тоже, конечно, с глубочайшими извинениями.