Жребий принцессы

Тарр Джудит

— В самом деле? — спросил Хирел, заинтересованный помимо своей воли.

— О да. Сказанные матерью слова были так остры, что воздух сочился кровью, когда они звучали. А после мне пришлось понести наказание. Дело в том, что мне захотелось выяснить, смогу ли я усилием воли сделать так, чтобы зачатие ребенка произошло без совокупления. И мне это удалось. В результате я был вынужден жить в разуме женщины в продолжение всей беременности, и это оказалось делом далеко не легким, даже в нашем гнезде магов. Женщина была уже старовата для родов, тем более для первых. Она была воином из отряда моей матери, и ей всегда не хватало

времени, чтобы обзавестись ребенком, но тут вмешался я. Она полностью простила меня после того, как мы вместе произвели на свет ее дочь. — Но как…

— Я жил одновременно в двух телах, и мое собственное тело чаще всего было погружено в сон. Моих наставников это очень заботило. Знали бы они… Иногда мне было трудно осознавать, что я остаюсь мальчиком двенадцати лет, сильным и наделенным отменным здоровьем, и одновременно являюсь тридцатилетней женщиной, в животе которой растет ребенок. Ближе к концу беременности мне приходилось следить за собой каждую секунду, иначе даже моя походка становилась похожей на ее. Мне было больно, потому что мои мальчишечьи кости растягивались, как у женщины, но ее боль всегда оказывалась сильнее, потому что она носила в своем чреве ребенка. — Какая нелепость, — сказал Хирел. — Чрезвычайная. — Сареван растянулся возле огня, а неожиданно появившийся Юлан как всегда заменил ему подушку. — Когда мы будем в Эндросе, ты обязательно познакомишься с Мериан. Моя мать удочерила ее, и я тоже опекаю ее, когда нахожусь рядом. Она необыкновенно прелестна. — Это ты необыкновенный.

Хирел сел на корточки. Сареван закрыл глаза. Его веки были раскрашены в соответствии с тигровым узором, нанесенным на все лицо, черты которого казались из-за этого неясными и изменившимися, что могло бы обмануть даже самый пристальный взгляд. Однако если бы Хирел прищурился и посмотрел искоса, он заметил бы выступающие под туго натянутой кожей кости, заметил бы, что губы Саревана побелели не от краски, а капельки, поблескивающие в его бровях, — вовсе не роса. Несмотря на кажущуюся расслабленность, его тело было крайне напряжено и едва заметно дрожало.

Хирел моргнул и поймал себя на том, что глядит в глаза Юлана. Кот зевнул. Мотнув хвостом, он обернул им Саревана, защищая и охраняя. Его друг, по-видимому, впал в глубокую дрему.

Хирел потихоньку отошел от костра, нашел то, что требовалось, и вернулся назад. Стоило ему прикоснуться губкой к бровям Саревана, как тот раскрыл глаза. Хирелу показалось, что принц сейчас вступит с ним в схватку, однако Сареван лежал без движения. При помощи масла и бальзама, а затем воды с измельченным очищающим корнем Хирел начисто смыл краску с его лица. Покончив с этим, он тщательно вымыл тело Саревана, словно превратившись в его слугу. Сареван не произнес ни слова. Лишь в самом конце он сказал:

— У тебя легкая рука.

— Привычка, — объяснил Хирел с оттенком иронии. Это помогло ему скрыть испуг. Если до того как их нашли зхил'ари, Сареван был похож на умирающего, то теперь он казался просто мертвецом.

И все-таки Сареван хорошо переносил дорогу, точнее, хорошо притворялся. Как же это ему удавалось?

— Потому что я должен, — ответил Сареван, когда эти слова вырвались у Хирела. Его улыбка напоминала оскал черепа. — Я не умру. Когда я доберусь до Эндроса, мой отец вылечит меня. В этом я уверен.

Хорошо, если так. Хирел закрыл баночки, отжал

губки, вылил воду под дерево. Солнце наконец село; на темнеющее небо высыпали звезды, и показалась Великая Луна, похожая на огромный щит. Восхитительные ароматы разлились в воздухе над лагерем зхил'ари, которые собрались вокруг костра и гомонили в ожидании еды. Пыл любовников наконец иссяк. Они сидели рядом, и один смазывал маслом и заплетал в косички волосы другого.

Гладь озера стала серебряной и черной, отражая последние лучи дневного света. Прилетели стайкой водные птички и защебетали, словно маленькие встревоженные черные тени на серебряном листе. Хирел сбросил одежду, шагнул в обжигающе ледяную воду, глубоко вздохнул и окунулся.

Полпути между берегом и стаей птиц он проплыл на спине. Холодный воздух обжигал его мокрое лицо, а вода согревала тело. Какая-то одинокая огромная звезда глядела прямо в его затуманившиеся глаза.

Сегодня он сделает это. Сядет на полосатую кобылу, прихватит мешок с припасами и сбежит. Прошлой ночью он сделал пробную вылазку, и часовой лишь улыбнулся и приветствовал его взмахом руки, не обратив особого внимания на его перемещения. Кажется, никто из них не знает, кто такой Хирел на самом деле, а может быть, им нет до этого дела. Во всяком случае, за ним не следят. Безответственные мальчишки, вот кто они все. А Сареван слишком болен, чтобы сразу же заметить его исчезновение и послать погоню. Если Хирелу удастся ускользнуть после того, как все заснут, и если до утра его не поймают, тогда он спасен.

Перевернувшись со спины на живот, он медленно поплыл к берегу. В лагере ужинали, сопровождая трапезу страшным шумом и взрывами смеха. Хирел насухо вытерся, надел штаны и перекинул через плечо плащ. На вертеле еще оставалось мясо. Юноша попытался обойти дикаря, который не был намерен уступать ему дорогу. Прогремел смех, и Хирел в изумлении вскинул голову.

На него сверху вниз смотрел огромный человек, на размалеванной физиономии которого сверкали черные глаза. Он лениво разглядывал Хирела, и в его намерениях не оставалось ни малейшего сомнения. Хирел обнажил свои острые зубы, предоставив этому неуклюжему деревенщине самому разбираться, улыбка это или угрожающий оскал.

Наглец сверкнул глазами. Его рука потянулась к чреслам Хирела. Ценой огромного усилия принцу удалось сохранить хладнокровие. Он процедил сквозь зубы: — Дай пройти.

Дикарь пропустил Хирела, успев ласково прикоснуться к нему. Он что-то сказал, и остальные рассмеялись. Палыры Хирела сжались в кулаки. Дикарь осклабился и с довольным видом принялся набивать рот жареным мясом дикого оленя.

— Он сказал, — объяснил Сареван, — что в некоторых случаях кинжал оказывается полезнее крепкого меча. — Неужели?

Хирел добрался до вертела и вонзил зубы в ароматное мясо. Бесстыдных дикарей Азхурана, пресыщенных вином и любовными играми, сморил сон. Сареван, который даже под укоризненным взглядом 3ха'дана отдал большую часть своей пищи Юлану, свернулся калачиком на одеяле и закрыл глаза.

Словно бы непреднамеренно, Хирел растянулся на земле на некотором удалении от яркого света костра и прикинулся спящим. Остальные засыпали один за другим.

Хирел ждал. На него накатывала сонливость, но он прогнал ее, пропев литанию. Асаниан. Асаниан, и Золотой дворец, и его восстановленное королевское величие.