Жребий принцессы
Шрифт:
Когда Хирел нашел их, они все еще скалили зубы. Вместе с диким котом они уютной компанией устроились на горе бело-золотых подушек, являвшихся официальной постелью Высокого принца Асаниана. Он остановился, окруженный толпой рабов и прихлебателей, разинувших рты от возмущения. Сареван наблюдал за тем, как Хирел вспоминает, с кем он ссорился, а с кем — нет и почему. А потом он увидел, как Хирела охватывает приступ опасного веселья.
— Добрый вечер, мои барсы, — обратился он к ним на своем прекрасном, богатом оттенками высоком асанианском
— Добрый вечер, брат принц, — сказал Сареван. — Наши комнаты нам пришлись по вкусу. Но у нас появилось желание все тут исследовать. Я вижу, ты снова занял свое место.
— Это было неизбежно. Ведь это мое место. — Хирел поднял палец. Его свита рассеялась, хотя и не без разочарования. Однако здешнее раболепие заслуживало всяческого одобрения: никто не осмелился поспорить с капризом принца.
Когда все ушли, Хирел сбросил одежды и остался в одних штанах. Он глубоко вздохнул, его плечи распрямились, глаза засверкали. Он улыбнулся. Рассмеялся. И прыгнул на постель.
Обоим юношам пришлось изрядно потрудиться, чтобы победить его. Пусть у него и не было их силы, но он обладал гибкостью и необыкновенной быстротой движений, к тому же он знал трюки, которые, по их представлениям, были нечестными, о чем они и заявили. В ответ Хирел рассмеялся, несмотря на то, что Сареван сидел на нем, а Зха'дан стиснул его руки. — Дергать за бороду нечестно, — сурово сказал Сареван. Хирел почему-то стал мрачным.
— Разве? Удар в пах — это действительно нечестно, я согласен. Но это… просто невозможно устоять, чтобы не дернуть здесь. — Я тебя за волосы не дергал. — Ах, бедный принц.
Сареван зарычал. Хирел лежал с почти покорным видом. Немного выждав, Зха'дан отпустил его руки. Он со вздохом согнул их. Тогда Сареван решился слезть с него.
И тут мир вокруг завертелся. Хирел уселся на его груди и рассмеялся. Его пальцы вцепились в бороду Саревана.
— Никогда, — сказал он, — никогда не считай асанианца побежденным, пока он сам не сдастся.
— А что произойдет, если я не сдамся? — спросил Сареван.
Это было нелегко, потому что его подбородок все еще помнил о недавней боли. Хирел наклонился к его лицу. — Ты хочешь знать это?
Сареван извернулся. Хирел прилепился к нему как пиявка. Его пальцы сжались сильнее. — Не хочу, — прохрипел Сареван.
Лицо Хирела устремилось вниз. Его поцелуй совсем не напоминал женский. По понятиям Саревана, он не был похож и на мужской. Даже в этом Хирел был неповторим. Когда Сареван вновь обрел способность дышать, Хирел стоял на ногах и надевал простую льняную рубашку. Она была достаточно просторной, но на добрую ладонь короче, чем ей следовало быть. Хирел посмотрел на себя, и Сареван забыл свой гнев, обиду, страх, наполовину смешанный с желанием. Больше чем наполовину. Он завозился среди свалившихся на него подушек.
Хирел пытался натянуть рубашку так, чтобы прикрыть ноги. Она поддалась всего на дюйм. Он поднял глаза на Саревана. — Я уже не тот, что прежде. Я… не… Сареван не мог дотронуться до него. Не смел. Хирел наклонился, взял первое попавшееся платье из своих восьми одеяний. Шелковое и скорее изысканное, нежели
— Я изменился, — повторил он. — Я могу смеяться. Я могу… могу… плакать. Меня испортили, Солнечный принц. — И меня, — еле слышно отозвался Сареван. Хирел рассмеялся, но не так, как прежде, а коротко и резко.
— Ты — сама чистота. Поцелуй… — Его губы изогнулись в усмешке. — Это была месть. Ведь и ты целовал меня. Теперь ты понимаешь? Теперь ты видишь, что сделал со мной? — Но это был всего лишь поцелуй.
— Всего лишь! — Хирел туго затянул пояс рубашки. — Мой отец предупреждал меня. Это все магия гилени. Это не имеет ничего общего с магами, но в этом вся сущность твоя и твоих рыжеволосых родственников. Огонь в крови. Безумие в мыслях. Ты даже не понимаешь, что делаешь. Ты такой, и все тут. — Но ведь ты сделал то же самое со мной! — Правда? — Хирел медленно улыбнулся. — Тогда мы квиты. Может быть, поэтому я готов допустить, что боги действительно существуют. — Он поднялся, привел в порядок свою одежду и принял подобающее выражение лица. — Достаточно. Я проявил преступную небрежность: я позволил себе забыть, кто я. Иди, ты свободен. У меня есть дела. — Что за дела?
Юноша вскипел, но Сареван не пожелал уступать. Он лежал и ждал, предоставляя Хирелу самому вспомнить, кто он такой.
Хирел вспомнил. Он немного расслабился, его негодование утихло.
— Принц, — сказал он, и это было извинением. — Мой отец сделал мне подарок. Право принятия решения. И я должен сделать это сегодня. — Насчет твоих братьев?
Еле заметная улыбка появилась на губах Хирела. — Да, моих братьев. Сареван посмотрел на него долгим взглядом. — Мне не нравится то, о чем ты думаешь, — сказал он. Хирел склонил набок голову. В его ушах сверкали бриллианты, плохо сочетавшиеся с золотым блеском его глаз. — А о чем, по-твоему, я думаю?
Сареван расправил свои ноющие мускулы и зевнул. Его глаза не отрывались от лица Хирела. — Ты размышляешь о мести. И она сладка, не так ли? — Слаще меда, — сказал Хирел, нависая над Сареваном. — Хочешь сделать ее еще слаще? Задержись в моей постели полуобнаженным, как сейчас.
— Хирел, — сказал Сареван, — не делай этого. — Уж не запретишь ли ты мне?
— Поверь мне, принц. Сладость не вечна. Она превращается в желчь, а потом в яд.
— Сегодня вечером ты такой умный. — Улыбка Хирела была ослепительной и хрупкой. — Но я умнее, чем ты думаешь. Наблюдай и жди. — Хирел… — Наблюдай.
Они вошли довольно смело. Их было всего двое: Вуад и Сайел, появившиеся без традиционного сопровождения, под вежливым, но неуклонным присмотром отряда императорских олениай. Невзирая на это, им весьма успешно удавалось управлять выражением своих лиц. Сареван вовсе не нежился в полуобнаженном виде в постели Хирела, а сидел рядом с ним, одетый в такую же одежду. Его волосы были распущены, а лоб перевязан золотой лентой. Дикий кот и молодой колдун эхил'ари расположились у его ног. Хирел и Сареван играли в шашки, расставленные на золотой доске.