Жребий (Жребий Салема)
Шрифт:
Но когда утренние заботы остались позади, в доме вновь воцарилась тишина и Ева занялась обычными делами, отсутствие Крейга ее встревожило. По понедельникам с Рейлроуд-стрит забирали мусор, и Проныра всегда относил к мостовой большие зеленые мешки, чтобы Ройал Сноу бросил их в кузов своего старенького грузовика. Сегодня зеленые мешки по-прежнему стояли на заднем крыльце.
Она поднялась к двери его комнаты и тихонько постучала:
– Эд?
Ответа не последовало. В другой день Ева бы просто решила, что он опять напился, и, поджав губы, вынесла бы мешки сама, но сегодня на душе
– Эд? – снова негромко окликнула она.
В комнате никого не было. Окно у изголовья кровати было распахнуто, и порывы утреннего ветерка трепали занавески. Ева машинально принялась убирать смятую постель, и под ногой что-то хрустнуло. На полу валялось разбитое настольное зеркальце. Ева подняла его и, нахмурившись, задумчиво повертела в руках. Это зеркальце досталось Проныре от матери, и он как-то даже отказался продать его антиквару за целых десять долларов, хотя уже тогда сильно пил.
Сходив за веником и совком, она принялась неторопливо собирать осколки, но ее мысли занимало другое. Вчера вечером, отправляясь спать, Проныра был трезв, а после девяти купить пиво он мог только у Делла или в Камберленде, да и то если кто-то его туда подбросит.
Ева высыпала осколки в мусорную корзину, и перед глазами мелькнуло ее разбитое на кусочки отражение. Никаких пустых бутылок в корзине не было. И неудивительно: пить тайком за Эдом Крейгом никогда не водилось.
Ладно! Куда ему деться – объявится!
Однако беспокойство не отпускало. Ева знала, хотя и не признавалась в этом даже самой себе, что испытывала к Проныре нечто большее, чем простое дружеское участие.
– Мэм?
Очнувшись от размышлений, она увидела на кухне опрятно одетого мальчика в вельветовых брюках и чистой голубой футболке. Он явно нервничал. Подросток казался знакомым, но вспомнить, кто он, Еве никак не удавалось: скорее всего он из той семьи, что недавно поселилась на Джойнтер-авеню.
– Скажите, мистер Бен Миерс здесь живет?
Ева собиралась спросить, почему он не в школе, но не стала, увидев на лице мальчика серьезное и даже суровое выражение. Под глазами у него были темные круги.
– Он сейчас спит.
– Мне можно подождать?
…Сразу после похоронного бюро Грина Гомер Маккаслин направился к Нортонам на Брок-стрит и добрался туда к одиннадцати. Миссис Нортон плакала, а Билл Нортон хотя внешне и выглядел спокойным, но осунулся и постоянно курил.
Маккаслин обещал объявить девушку в розыск. Да, он позвонит, как только появятся новости. Да, он проверит, не поступала ли она в больницы, – это наряду с запросом в морг было частью стандартной процедуры поиска. Про себя он подумал, что девушка, должно быть, сбежала из чувства протеста. Ее мать призналась, что они поссорились и что Сьюзен собиралась покинуть родительский дом и жить отдельно.
Тем не менее Маккаслин объездил кое-какие проселочные дороги, прислушиваясь к потрескиванию статики, которое доносилось из динамика полицейской рации под приборной доской. В первом часу ночи он свернул на Брукс-роуд, и фары выхватили слева среди деревьев контуры припаркованной
Маккаслин сдал назад и, подъехав ближе, остановился. Машина стояла на обочине заброшенной лесовозной дороги. «Шевроле-вега», светло-бежевая, не старше двух лет. Он вытащил из заднего кармана блокнот на цепочке, пролистал страницы с записью беседы с Беном и Джимми и нашел номер машины, который дала миссис Нортон. Номер совпадал. Значит, это точно машина девушки. Дело принимало серьезный оборот. Он потрогал капот. Холодный. Машина здесь уже давно.
– Шериф?
Легкий и беззаботный, как звон колокольчика, голос. Почему же его рука невольно потянулась к кобуре с пистолетом?
Он обернулся и увидел Сьюзен Нортон, выглядевшую необыкновенно привлекательно. Она шла, держась за руки с молодым человеком, черные волосы которого были немодно зачесаны назад. Маккаслин посветил парню в лицо фонарем, и ему показалось, что свет пронизывает его насквозь и совсем не освещает. И хотя они шли, на траве почему-то не оставалось никаких следов. Маккаслин ощутил страх, и по коже пробежали мурашки. Пальцы вцепились в рукоятку пистолета… но тут же разжались. Он выключил фонарь и покорно ждал.
– Шериф, – снова повторила Сьюзен ласкающим голосом.
– Как хорошо, что вы пришли, – произнес незнакомец.
С этими словами они набросились на шерифа.
Теперь его машина стояла в конце разбитой лесной дороги в густых зарослях можжевельника и папоротника, почти полностью скрывавших блеск хромированных деталей. Сам Маккаслин лежал в багажнике. На вызовы по радио, поступавшие через регулярные промежутки времени, никто не отвечал.
Тем же утром Сьюзен наведалась домой к матери, однако особого вреда не причинила: подобно пиявке, досыта насосавшейся крови неторопливого пловца, она не испытывала голода, – но в дом ее позвали, так что теперь она могла приходить туда когда вздумается. А следующей ночью голод снова даст о себе знать… а потом опять и опять, из ночи в ночь!
В понедельник Чарлз Гриффен с перекошенным от злости лицом разбудил жену в шестом часу утра. Снаружи громко мычали недоеные коровы. Он выразил суть происходящего тремя словами:
– Проклятые мальчишки сбежали!
Но он ошибался. Дэнни Глик добрался до Джека Гриффена, а тот, в свою очередь, наведался в комнату брата Хэла и навсегда положил конец его переживаниям насчет школы, книг и отцовского упрямства. Теперь оба юноши лежали, зарывшись в огромную копну сена на дальнем пастбище. В волосах запутались травинки, а в ноздрях, лишенных движения воздуха, парили пылинки. Время от времени по их лицам пробегали мыши.
Земля озарилась светом, и все порождения зла погрузились в сон. Начинался чудесный осенний день, когда свежий и прозрачный воздух пронизывают лучи яркого солнца. Город просыпался для нового трудового дня, еще не зная о своей гибели и о том, что творится в нем ночью. По «Календарю старого фермера», в понедельник солнце сядет ровно в семь вечера.
Дни становились короче, приближался Хеллоуин, а следом за ним – зима.
Без четверти девять Бен спустился вниз, и Ева Миллер, стоя у раковины, повернулась к нему: