Жуков. Маршал на белом коне
Шрифт:
Этим самым он взял всю ответственность за имевшиеся недостатки в округе на себя».
А между тем накануне прибытия спецпоезда в Свердловск генерал Кузнецов получил шифровку с предписанием: «…не устраивать никаких официальных встреч». И в Свердловске Жукова встретили так же тихо, как и в Одессе.
Стоял сильный мороз — под минус тридцать, да ещё с ветром. И это обстоятельство, вопреки всему, подняло Жукову настроение. Он прибыл в ссылку, и всё этому соответствовало. Перед отъездом из Москвы, как вспоминает Эра Георгиевна, на вопросы близких и родни, почему посылают так далеко, Жуков с усмешкой говорил: «Боятся, что по морю в Турцию сбегу».
Суровый край встретил маршала сердечным теплом уральцев. С ними он сразу нашёл общий язык. Многие знакомства впоследствии переросли в дружбу.
На следующее утро по прибытии Жуков назначил совещание в штабе округа. Первые же поездки по воинским частям произвели угнетающее впечатление. В войсках, подчинённых ему прежде, так не служили.
Округ большой, полки и дивизии разбросаны по Курганской, Свердловской, Пермской, Челябинской, Кировской областям.
Однажды приехал в полк, где должны были проводиться плановые стрельбы. Командира части о своём визите не предупредил.
На стрельбище — тишина. Оказалось, комполка находится в командировке. И в полку о проведении занятий никто и не думает. Жуков собрал командиров батальонов и отдал приказ: приступить к плановым стрельбам. Спросил: «Где заместитель?» — «В штабе». — «Ведите к нему». Пришли. И вот какая картина: сидит солдат и рисует «Боевой листок», рядом заместитель командира полка. Жуков спросил: «Чем вы заняты?» — «Руковожу».
На учениях близ Чебаркуля под Челябинском произошёл такой случай. Дивизия с ходу форсировала реку и развивала наступление в глубину. Начальник химчасти — капитан — должен был выполнить следующую задачу: «при подходе войск к реке последовательно выпустить две ракеты» — зелёного цвета (сигнал для начала артподготовки) и дымовую (создать завесу для скрытного преодоления частями водной преграды). Командир дивизии сказал начхиму: выполнишь задание — пишу представление на майора. Капитан в армии служил долго, о майорских погонах буквально грезил. Когда наступила решительная минута, он так разволновался, что перепутал ракеты и вначале запустил дымовую. Артиллерия стреляла наугад.
Жуков, наблюдавший за ходом форсирования реки в бинокль, спросил командира дивизии:
— В чём дело?
Тот вкратце пояснил.
— Доставить сюда этого капитана.
Тот вскоре явился. Старому солдату достаточно было одного взгляда, чтобы понять — не воин.
— Вы хоть понимаете, что вы сделали? — спросил Жуков.
Тот молчал.
— Ваша дурацкая дымовая завеса сыграла на руку противнику!
Артиллеристы тем временем отстрелялись, как смогли. Когда на НП доложили результаты огневого налёта артиллеристов, Жуков кивнул на капитана и скомандовал:
— Расстрелять.
Бедного капитана тут же подхватили под руки и куда-то повели. Немного успокоившись, Жуков подозвал адъютанта:
— Вот что… Догони-ка их. Да поживее! А то ещё сдуру на самом деле расстреляют.
Капитана из армии уволили.
Ещё один случай. Шли зимние учения. Несколько суток бушевала пурга. Войсковые колонны вышли к рубежу развёртывания и вскоре, завязнув в снегу, встали. Грузовики с мотострелками, артиллерийские тягачи, танки — всё остановилось. Жуков наблюдал с НП это оцепенение и ворчал:
— Суворов не имел ни танков, ни авиации, ни грузовиков, но Альпы одолел. Кутузов безо всякой механической тяги Наполеона разгромил. А у нас такая мощная техника, и — нате вам! Случись такое на войне — колонна погибла!
Оглянулся на своих офицеров и, заметив растерянность в их глазах, скомандовал:
— Быстро собрать всех водителей и механиков-водителей из числа фронтовиков, пусть сядут за баранки, в застрявшие танки и покажут нашим командирам, как следует готовить молодых специалистов для действий в сложной обстановке!
Закипела работа. Колонна шевельнулась и пошла…
Но больше всего Жукова выводили из равновесия лживые донесения и приписки. Очковтирательство. В таких случаях в нём поднималась буря:
— Если пообещал, дал слово — пересоли, но выхлебай!..
Как известно, строгий командир врагов наживает быстро и немало, но верных друзей и соратников у него — полки.
Попадались под тяжёлую маршальскую руку и генералы.
Однажды прибыл из Москвы для дальнейшего прохождения службы при штабе округа генерал. Известный. Фронтовик. Встретили его со всей душой. Генерал представился маршалу. А вечером в офицерской столовой штабные офицеры организовали ужин по случаю прибытия боевого, так сказать, товарища. Загуляли. Да так, что генерала пришлось грузить в машину и везти на квартиру. Но увезли бедолагу в одном кителе, шинель забыли на вешалке. Утром пришли официантки, видят: на вешалке генеральская шинель… Пошли разговоры, шутки. Дошло до командующего. Жуков вызвал протрезвевшего генерала и сказал:
— Можете получить в отделе кадров предписание на обратный билет до Москвы. Вашу дальнейшую судьбу пусть решает Главное управление кадров. — И по «вертушке» соединился с Булганиным: — Николай Александрович, я тут отстранил от должности генерала такого-то. Прошу утвердить моё решение и прислать более надёжного. Спасибо. До свидания.
Но и Жукову тоже порой доставалось. Коммунисты на партсобраниях указывали на его несдержанность и грубость. Однажды на окружной партконференции выступил фронтовик старшина Демьян Кузьменко:
— Зараз хочу сказать, что все мы гордимся тем, что служим под командованием такого прославленного героя войны, как маршал Жуков, и высоко ценим его фронтовые заслуги и начатые в нашем округе дела. Но скажите, Георгий Константинович, положа руку на сердце: почему это, когда вы приезжаете куда-нибудь в полк или в батальон, все офицеры прытко разбегаются и прячутся, стараясь не попадаться вам на глаза? Вы не примечали таких картин?
В августе 1948 года старшая дочь Жукова Эра вышла замуж за сына маршала Василевского Юрия. Александр Михайлович Василевский в то время занимал пост начальника Генштаба и заместителя министра Вооружённых сил СССР.
Из воспоминаний Юрия Александровича Василевского: «В 1948 году я женился на Эре Жуковой. Отец, честно говоря, был не в восторге. В это время Сталин всячески пытался не допустить дружбы между главными полководцами войны. А уж семейные связи вообще были крайне нежелательны. Мы стали меньше общаться. Жили мы с Эрой у Жуковых на улице Грановского. Георгий Константинович в это время был в Свердловске, оставил меня за старшего. Я шёл своим путём, после военной академии служил в Германии, окончил в шестьдесят пятом году Академию Генштаба, после этого меня направили в Тбилиси, потом в Ташкент. Отец всегда расспрашивал меня о службе. Он гордился тем, что я служу так далеко от Москвы, в очень тяжёлых условиях. Когда из Ташкента меня перевели в Алма-Ату, у нас не было даже квартиры. Отец напутствовал: “Сначала думай о людях, а потом о себе”».