Жуков. Маршал на белом коне
Шрифт:
Это, конечно, было необычное и вынужденное заявление.
Откровенно говоря, я хотел произвести решительную психологическую атаку на антипартийную группу и оттянуть время до прибытия членов ЦК, которые уже перебрасывались в Москву военными самолётами.
После этого моего заявления было принято решение перенести заседание Президиума на третий день, и этим самым группа Маленкова — Молотова проиграла затеянное ими дело против Хрущёва.
Но должен оговориться, если мне говорили тогда спасибо за столь решительное выступление против антипартийной группы, то через четыре месяца я очень сожалел об этом своём решительном заявлении, так как моё заявление в защиту Хрущёва обернули в октябре 1957 года лично против меня, о чём будет сказано особо.
Заседание Президиума шло трое суток с утра до вечера. Во время перерывов между заседаниями стороны готовились к схваткам следующего дня, и об этом стоит тоже коротко сказать.
Группа Маленкова — Молотова чаще всего вела между собою разговоры подгруппами по два-три человека и один только раз собирались у Булганина почти всей группой.
Начиная с конца второго дня заседания был заметен некоторый упадок боевитости их членов, так как активность сторонников Хрущёва всё больше и больше возрастала, да и контробвинения стали для них более угрожающими.
В середине второго дня в Президиум пришла группа членов ЦК в количестве 10 человек и потребовала, чтобы их принял Президиум ЦК в связи с их обеспокоенностью за судьбу единства Президиума. Эта группа заранее была проинформирована о сложившейся ситуации в Президиуме ЦК. Группа Маленкова — Молотова до конца заседания не хотела принимать в Президиуме группу членов ЦК, но затем под давлением сторонников Хрущёва было решено послать Ворошилова, Булганина, Хрущёва и Шверника на переговоры. Встреча состоялась в приёмной Президиума ЦК.
Группа членов от имени ЦК потребовала созыва Пленума ЦК. Группа членов Президиума ЦК — сторонников Хрущёва с первого же дня заседания энергично взялась за то, чтобы организационно и идейно держать всю инициативу в своих руках.
Для выработки единства действий мы собирались вечерами в ЦК для того, чтобы договориться о завтрашнем дне.
В первый день было решено: срочно собрать членов ЦК в Москву для того, чтобы провести Пленум ЦК. Мы считали, что Пленум осудит действия группы Маленкова — Молотова и поддержит Хрущёва.
Для быстрейшего сбора членов Пленума ЦК было решено переброску их с периферии в Москву осуществить самолётами военно-воздушных сил. Организация этого дела была возложена на Министерство обороны. Кроме всего я взял на себя ответственность лично переговорить с Ворошиловым, чтобы отколоть его от группы Маленкова — Молотова. Взялся я за этот переговор по той причине, что мы с ним всё же в какой-то степени были родственники и никогда по-родственному не встречались (его внук был тогда женат на моей дочери). Но из переговоров ничего не получилось. Ворошилов был на стороне Молотова — Маленкова и против Хрущёва.
Первый и второй день Н. С. Хрущёв был как-то деморализован и держался растерянно. Видя, что я решительно встал на его защиту и то, что многие члены Президиума ЦК и члены ЦК сразу же потянулись ко мне, сделав этим меня как бы центральной фигурой событий, Хрущёв растроганно сказал мне: “Георгий, спасай положение, ты это можешь сделать. Я тебя никогда не забуду”.
Я его успокоил и сказал: “Никита, будь твёрд и спокоен. Нас поддержит Пленум ЦК, а если группа Маленкова — Молотова рискнёт прибегнуть к насилию — мы и к этому будем готовы” Хрущёв: “Делай всё, что считаешь нужным в интересах партии, ЦК и Президиума”.
В ходе заседания Президиума ЦК, на второй день резко выступая против Хрущёва, Сабуров (видимо что-то пронюхав) сказал: “Вы что же, Хрущёв, делаете, уж не решили ли вы арестовать нас за то, что мы выступаем против вашей персоны?” Хрущёв спросил: “Из чего это вы видите?”
Сабуров: “Из того, что под Москвой появились танки”.
Я сказал: “Какие танки? Что вы, товарищ Сабуров, болтаете? Танки не могут подойти к Москве без приказа министра, а такого приказа с моей стороны не было”.
Эта моя “контратака” тогда очень понравилась всей группе Хрущёва, и Хрущёв неоднократно её приводил на Пленумах и других речах.
Но прошло некоторое время, и эта контратака была истолкована совсем по-иному, ей дали иную политическую окраску, возводя в ранг бонапартистского курса.
Для Хрущёва и других членов Президиума образование такой большой группы противников Хрущёва было неожиданностью. Кагановича, Молотова и Ворошилова мы, конечно, считали противниками Хрущёва, но чтобы Сабуров, Шепилов и Первухин восстали против Хрущёва, это было полной неожиданностью для всех нас.
Брежнев на второй же день заседания Президиума ЦК оказался больным и явился только на Пленум ЦК, когда уже обстановка вполне выяснилась и определилась.
Микоян, Суслов, Шверник, Фурцева, Аристов, я и Кириченко твёрдо стояли на стороне Хрущёва.
В процессе третьего дня нами было решено на вечернее заседание Президиума не ходить, а идти прямо на Пленум ЦК, который уже был собран в Свердловском зале.
Я не знаю, на что надеялась группа Маленкова — Молотова, но они считали, что Пленум ЦК их поддержит. Видимо, их сторонники были в числе членов ЦК, но они на Пленуме ничем себя не проявили.
У всех нас — сторонников Хрущёва были опасения, что группа Молотова — Маленкова может пойти на авантюру и всех нас арестовать, а к этому были и некоторые основания. Так, например, количество офицеров охраны у Булганина, Молотова, Маленкова и Кагановича в первый же день резко увеличилось. Возникали вопросы: а для чего это делалось?
У Булганина и Маленкова было много друзей в КГБ, МВД и войсках МВД, в случае необходимости группа могла прибегнуть к их помощи.
Н. С. Хрущёв, получив крепкую поддержку и заверения некоторых членов ЦК, прибывших в Москву, о желании серьёзно расправиться с группой Молотова — Маленкова, вновь почувствовал прилив энергии и стал прежним Хрущёвым-оптимистом. И он не ошибся. Пленум единодушно его поддержал.
Состоявшийся июньский пленум ЦК резко обвинил группу Маленкова — Молотова в антипартийных действиях.