Журнал 64
Шрифт:
Оглядевшись, Карл вспомнил, до какой поздней ночи они засиделись, и ему непреодолимо приспичило домой. Он свесил голову набок, и мерзкий запах из-под мышки тотчас дал о себе знать.
– Настоящий чай из Ракки, – хрипло прокомментировал Ассад.
– Ракка, – повторил Карл. – Довольно неблагозвучно. Ты уверен, что это не название болезни? Что-то, связанное со скоплением слизи в горле, нет?
Ассад улыбнулся.
– Ракка – прекрасный город на берегу Евфрата.
– Евфрат… Кто слышал о чае с Евфрата? И в какой же он произрастает стране, осмелюсь спросить?
– В Сирии, конечно. – Ассад насыпал
– Насколько мне известно, в Сирии не выращивают чай.
– Травяной чай. Ночью ты так сильно кашлял…
Карл напряг шейные мышцы, однако это не помогло. Скорее, наоборот.
– А где Роза, она отправилась домой?
– Нет. Большую часть ночи она провела в туалете. Дошла очередь и до нее.
– Вечером она вроде еще не болела.
– А потом вот заболела.
– А теперь она где?
Хоть бы была подальше, подумалось Карлу.
– Она в Королевской библиотеке, изучает литературу про Спрогё. В те отрезки времени, что Роза провела не в туалете, она сидела и копалась в Интернете. Вот тут кое-что есть… – Он протянул Карлу несколько скрепленных листов.
– Нельзя ли мне сначала немного подкрепиться?
– Конечно. Пока будешь читать, угощайся вот этим. Оттуда же, откуда и чай. Они очень-очень-очень вкусные.
«Вероятно, в этой фразе одно или пара «очень» лишние», – подумал Карл, вперившись взглядом в упаковку с арабскими письменами и изображением печенья, которое даже матрос, потерпевший кораблекрушение, не сразу решится отведать.
– Спасибо, – буркнул он и поспешил в уборную освежиться дезодорантом, надеясь на несколько иной завтрак.
У Лизы с третьего этажа наверняка припасены в ящиках какие-нибудь лакомства.
Так что, вероятно, стоило к ней заглянуть.
– Хорошо, что зашел, – обрадовалась Лиза, обнажив кривоватые передние зубы в обезоруживающей улыбке. – Я отыскала твоего кузена Ронни, и, должна сказать, это оказалось очень нелегко. Он меняет места жительства, словно пижаму.
Карл представил себе две свои застиранные ночные футболки, чередующиеся друг с другом, и тотчас попытался выкинуть такое сравнение из головы.
– И где же Ронни сейчас? – спросил он, стараясь быть более тактичным, чем хотелось.
– Снимает квартиру в Ванлёсе, вот его мобильный. Это предоплаченная телефонная карта, просто чтобы ты знал.
Дьявол! Мимо Ванлёсе он проезжал каждый день. Воистину мир тесен.
– А где наши громы и молнии, неужто тоже приболела? – он показал в сторону места фру Серенсен.
– Нет, как и меня, ее не так легко сбить с ног, – Лиза обвела руками опустевшие офисы. – Не то что слабаков мужского пола. Ката на курсах по нейролингвистическому программированию. Сегодня последний день.
Хм. Не может быть, чтобы ее звали Ката.
– Ката – это фру Серенсен?
Лиза кивнула.
– На самом деле, Катарина, но она сама сказала, что предпочитает, чтобы ее называли Ката.
Карл побрел к лестнице в подвал. Здесь, на третьем этаже, делать было нечего.
– Ты прочитал мои распечатки? – набросилась Роза на Карла, не успел он войти. Выглядела она не очень хорошо.
– К сожалению, не успел… Кажется, тебе лучше отправиться домой.
– Чуть позже. Нам кое о чем надо поговорить.
– Да, я так и думал. Что-то связанное со Спрогё?
– Гитта Чарльз и Рита Нильсен находились там в одно и то же время.
– Ну и… – Он отреагировал так, словно не понял смысла сказанного, но на самом деле прекрасно понял.
Отлично проделанная работа, как ни крути.
– Они могли быть знакомы, – продолжила Роза. – Гитта Чарльз была в числе персонала, а Рита числилась воспитанницей.
– Что ты подразумеваешь под словом «воспитанница»?
– Видимо, ты не слишком много знаешь о Спрогё, верно?
– Я знаю, что это остров между Зеландией и Фюном; мимо него проходит мост через Большой Бэльт и его видно с парома, когда плывешь через Большой Бэльт. Посреди острова стоит маяк. Там холм и куча травы.
– Ну да, и несколько зданий, правда?
– Точно. После того как в непосредственной близости от острова построили мост, постройки стало четко видно, в особенности со стороны Зеландии. Они желтого цвета, да?
Тут вмешался Ассад – на этот раз аккуратно причесанный, но с исцарапанным лицом. Видимо, нужно прикупить ему новую бритву.
Роза склонила голову набок.
– Ты, наверное, знаешь о женском доме, находившемся там, да?
– Ну да, конечно. Что-то связанное с женщинами фривольных нравов, которых помещали туда на определенный срок, так?
– Да, типа того. Я вкратце расскажу, а ты, Карл, послушай, да и тебе, Ассад, не помешает.
Она подняла указательный палец вверх, как школьная учительница. Вот она, Роза, в своей стихии.
– Все началось в тысяча девятьсот двадцать третьем году с Кристиана Келлера, стоявшего во главе датской системы попечительства. В течение целого ряда лет он руководил учреждениями для слабоумных, в том числе и Брайнингом. Потом они стали именоваться «келлерскими учреждениями». Он принадлежал к числу врачей, которые, слепо веря в собственную непогрешимость, считают себя вправе оценивать и отбирать людей, неспособных занять так называемое «правильное» место в датском обществе. Учреждение на Спрогё открыли для практического воплощения его теорий. Это были евгенические [15] и социально-гигиенические представления того времени о «дурном наследственном материале», а также случаи рождения детей-дегенератов, ну и прочий подобный бред.
15
Евгеника – учение о селекции в человеческой среде, о путях улучшения наследственных качеств человека.
Ассад улыбнулся.
– Евгеники! Вот-вот, я прекрасно знаю, что это такое. Когда у мальчиков отрезают яички, чтобы они пели писклявым голосом. Их было огромное количество в прежних ближневосточных гаремах.
– Ты имеешь в виду евнухов, – поправил его Карл и только тут заметил его хитроватое выражение лица.
Как будто бы он не знал.
– Да я просто пошутил. Я ознакомился ночью с данным вопросом. Слово «евгеника» происходит из греческого языка и означает «хорошее происхождение». Учение о том, как проводить разделение людей, основываясь на этническом и социальном происхождении. – Он дружелюбно хлопнул Карла по плечу.