Журнал 64
Шрифт:
Добравшись до двери на улицу, Нэте обнаружила, что та не заперта – Рита и тут нашла нужную отмычку.
На некотором расстоянии впереди она увидела, как фигура подруги молниеносно проскользнула мимо курятника и далее к полям. Словно соседка знала наизусть в этой темени каждый камень и все затопленные канавки.
Несомненно, Рита направлялась к «Свободе» – так девушки называли небольшой домик на самой западной точке острова. Именно там самым примерным воспитанницам разрешалось проводить дневные часы в период так называемой выходной недели. В давние
Рядом с домиком на берег было вытащено несколько небольших лодок с сетями и ящиками с рыбой, а внутри «Свободы» мерцал свет от пары керосиновых ламп.
Как можно осторожнее Нэте подобралась вплотную к домику, заглянула в окно, и открывшееся зрелище потрясло ее. С одной стороны небольшого обеденного стола лежали несколько блоков сигарет, с противоположной стороны стояла Рита, наклонившись и упершись руками в столешницу, а ее голый зад был так сильно отставлен назад, что мужчина, расположившийся позади, мог беспрепятственно вонзать в ее плоть свой половой орган.
За ним ожидали своей очереди еще двое мужчин. Их лица раскраснелись, они не отрывали глаз от действа. Это были три рыбака, и того, что стоял справа, Нэте знала очень хорошо.
Это был Вигго.
Она сразу узнала голос Вигго, прозвучавший в домофоне, и на этот раз принялась ожидать его с колотящимся сердцем, прислушиваясь к шагам на лестнице. Открыв дверь, Нэте уже поняла, что ей предстоит дело потруднее, чем предыдущие два раза.
Он мрачно поздоровался и проскользнул в коридор, словно уже бывал здесь раньше. Вигго все еще оставался красивым мужчиной, который был способен пробудить чувства, как тогда в парке аттракционов. Прежде обветренная кожа истончилась, волосы поседели и были шелковистыми на вид.
Настолько мягкими, что она подумала запустить в них свои пальцы, когда он будет мертв.
Глава 30
Проснувшись, Карл почувствовал некоторое замешательство. Он не помнил, какой сегодня день и почему спальня напоминала базар в парке Геллеруп. Похоже, к нему в комнату вторглись одновременно амбре от сиропной жижи Ассада, вонь от протухшей шаурмы и спертый дух медицинских кабинетов.
Он дотянулся до наручных часов и констатировал, что уже двадцать пять минут десятого.
– Проклятие! – заорал Мёрк и выскочил из постели. – Почему никто меня не разбудил?
Йеспер опоздал, и он сам тоже. Потребовалось пять минут на то, чтобы смыть с себя вчерашний пот и натянуть более-менее чистую одежду.
– Йеспер, поднимайся! – заорал он и принялся ломиться в его комнату. – Ты опоздаешь, и не на кого будет пенять!
Затем он сунул ноги в ботинки и сделал очередную попытку осады комнаты своего пасынка, прежде чем слететь на первый этаж, почти не касаясь ступенек.
– О-ой, Карл, ты куда? Неужто на утреннюю службу? Еще только десять, – как ни в чем не бывало отозвался Мортен, стоявший у плиты в пижаме и любимом фартуке, похожий на собственную пародию.
– Карл, доброе утро, – донеслось из гостиной. – Неплохо ты вздремнул.
По-утреннему свеженький Мика, одетый в белые одежды с пят до головы, встретил его улыбкой. Перед ним на своей кровати лежал совершенно голый Харди, а на прикроватном столике стояли два дымящихся блюда с водой, которую Мика вовсю размазывал отжатой тряпкой по безжизненному телу.
– Мы тут решили чуток освежить Харди. А то он уже сам чувствует, что провонял кислятиной. Мы устроили ему камфорно-ментолатумную ванну, дабы уничтожить запах. Что скажешь, Харди?
– Скажу «доброе утро», – произнесла голова, сидящая поверх бледного, тощего, долговязого тела.
Карл нахмурился, и ровно в ту самую секунду, когда со второго этажа донесся рев Йеспера, провозглашавший Мёрка самым тупым идиотом на свете, мысли прояснились, и он вспомнил, какое сегодня число.
«Черт возьми, а ведь и правда – какое дерьмище, сегодня ведь воскресенье!» – подумал он, подпер голову рукой и поинтересовался, имея в виду запах:
– Что тут вообще происходит, Мортен? Ты собрался открывать кафе для дальнобойщиков?
Полицейский закрыл глаза и попытался вспомнить дурацкий разговор с Моной накануне вечером.
– Нет, к сожалению, ребенок не может остаться с ней, потому что она собирается к Матильде, – сказала подруга.
– Матильда? – переспросил Карл. – А кто это?
А спустя секунду уже готов был сам себе накинуть петлю на шею за этот глупый вопрос.
– Моя старшая дочь, такие вот дела, – ответила Мона с прохладой, после чего он проворочался в постели до самого рассвета.
Вот ведь черт возьми. Разве ему когда-нибудь говорили что-то о том, что вторую дочь зовут Матильда? Да вроде нет. Вот и стряслась беда…
Карл прекрасно слышал бормотание Мортена, не слышал только, что именно тот ответил.
– Повтори-ка, – попросил он.
– Это же завтрак, – повторил Мортен. – Прекрасная домашняя кухня для всех проголодавшихся, в том числе и для парочки влюбленных парней.
Его ресницы бешено затрепетали при слове «влюбленные».
«Когда же он перестанет говорить о своем сокровенном?» – подумал Карл.
Мортен расставил еду на столе.
– Добро пожаловать. Кусочки чеснока на ломтиках копченой бараньей колбасы и овечьего сыра. Овощной сок и напиток из шиповника с медом.
«Боже всевышний», – подумал Карл. Лучше вернуться в кровать.
– Сегодня начнем заниматься с больным, – возвестил Мика. – Мы стремимся к тому, чтобы ощутить боль, верно, Харди?
– О да, было бы замечательно, если бы это случилось, – ответил Карл. – Но мы ведь не ждем чересчур многого?
– Я вообще ничего не жду. Я просто надеюсь, – произнес Харди.