ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №11 2007 г.

Журнал ЕСЛИ

7.

Лекси вышла из крошечного туалета. Автобус покачивало, и, хватаясь за спинки сидений, девочка добралась до своего места за спиной водителя.

Она уже была не в костюме для «Тысячи миль». Еще в просторной уборной дома в Литтл-Коттонвуд-каньон, где снимали ту видеозапись для телевидения, она стерла грим и переоделась в собственные джинсы, футболку, носки и кроссовки. Все это сложила в сумку мама, а дед передал сумку канонику – после того как пленницу запихнули в вертолет. Там была еще и толстовка, но Лекси ее пока надевать не стала. Даже при открытых окнах в автобусе было тепло.

Спала

она прямо на сиденье и теперь чувствовала себя не в своей тарелке, к тому же голод давал о себе знать. Она бросила взгляд на молодого человека по имени Джаред, который прибыл на вертолете вместе с каноником Эриксоном, потом затолкал ее в поезд в Мидвейле, а сейчас сидел через проход. Он читал книгу, похожую на «Изречения Эфраима». Лекси не хотелось о чем-то просить похитителей, но чем больше она думала о еде, тем труднее давалось молчание. Она репетировала, как высокомерно и пренебрежительно спросит: «Полагаю, планируя похищение, вы не подумали захватить еду», – как вдруг Джаред закрыл книгу, потянулся и спросил:

– Как насчет того, чтобы перекусить?

– Неужели вы действительно захватили с собой еду? – самым убийственным тоном вопросила Лекси, надеясь, что на лице у нее не отражается облегчение.

– Конечно, захватили, – усмехнулся Джаред. – Давай посмотрим, что здесь.

Встав, он открыл крышку переносного холодильника.

– Сэндвич с ветчиной, сыром, майонезом и салатом? Кока? Когда Лекси кивнула, он протянул ей сверток и зеленую бутылку, потом вынул то же самое себе и снова устроился на своем месте.

Если не считать водителя, в большом автобусе они были одни – поразительно негайяистская растрата ресурсов. Лекси не помнила, как пересела с монорельса в автобус. Все это время она находилась в забытьи и последние часы то просыпалась, то засыпала снова, пока автобус с ревом несся сквозь темноту. «Готова поспорить, они мне что-то подсыпали в еду, – мрачно подумала Лекси. В поезде ее накормили томатным супом и сэндвичем с сыром. – Что ж, предусмотрительно. Иначе бы я начала орать что есть мочи во время пересадок».

За окном стояло утро. Они заехали далеко в горы, которых Лекси не узнавала, и катили прямо на солнце. Она жадно развернула сэндвич, размышляя, кто бы мог его приготовить, и отвернула крышку с бутылки коки, на боку которой рельефно выступала надпись: «Без кофеина».

Сэндвич на вкус был божественным. Лекси пыталась есть медленно, но все равно проглотила его, почти не жуя. Кока была холодной и вкусной.

– Печенья хочешь? – Джаред протянул ей круглую жестяную коробку. – Овсяное с изюмом.

И печенье было упоительным. Лекси съела несколько штук, понемногу ей становилось гораздо лучше. С каждым следующим печеньем сонливость проходила. Она глянула за окно, спрашивая себя, куда же ее везут.

Если спросить Джареда, беды не будет.

– Куда мы едем? – осведомилась она, перекрикивая рев мотора.

– Прости. Не могу сказать.

Джаред улыбнулся, но Лекси ясно видела, что он не сдастся. Может, если она заплачет, станет умолять, вообще разыграет несчастную, он смилостивится?… Несчастную? После того, как она проглотила сэндвич и семь печений? Маловероятно.

Время тянулось медленно, они все еще ехали по горной дороге – не слишком быстро. Глядя в окно, Лекси смогла определить лишь, что дорога ухоженная, то есть они движутся по автобусному маршруту, а не по заброшенной трассе, где машин вообще не бывает. Время от времени навстречу им попадались

другие машины («скорая помощь», грузовик, еще автобус), но все они мало что говорили пленнице, за исключением автобуса, над лобовым стеклом которого значилось «Солт-Лейк-экс-пресс». Однако это ей мало помогло. Дорожные знаки давно проржавели или исчезли со столбов. Никто их не заменил. В мире, где личные машины запрещены, какой толк от указателей? Прислонившись к стеклу, Лекси стала думать о Пэм. Будь та в Солт-Лейк, а не в Санта-Барбаре, ее мать ни за что на свете не решилась бы принять участие в похищении. При воспоминании о том, как мама помогала деду заталкивать ее в джип, на глаза Лекси навернулись слезы, но она поморгала и сглотнула, а потом решила разозлиться на Пэм. Незачем Пэм было ехать в Калифорнию! Ей полагалось оставаться здесь, заботиться о том, чтобы ничего подобного не случилось, – это ее работа! Лекси затопило праведное возмущение. Она придумала сотню язвительных слов, какие скажет своей старшей подруге, когда та спасет ее от похитителей, и какой виноватой будет Пэм, как она снова и снова будет извиняться и пообещает, что никогда-никогда больше не уедет. Некоторое время такие мысли приносили глубокое удовлетворение, но потом Лекси вспомнила, как сидела за кухонным столом у Пэм вместе с Хамфри, как перед каждым стояло по большой тарелке со спагетти, и рот у всех был перемазан соусом, а Хамфри рассказывал о юных годах Пэм, когда та впервые пришла в Бюро темпоральной физики (она тогда была немногим старше Лекси, единственная девочка в первом наборе Подмастерьев), каким талантливым математиком она оказалась, схватывала все на лету и первой из Подмастерьев научилась помещать числа в поля приемопередатчиков времени. Пэм любила этого странного с виду, волосатого старого хефна. Когда Хамфри приказывает ей куда-то ехать, она должна подчиняться. Делать то, что говорит Хамфри, тоже ведь ее работа.

Покачивание автобуса нагнало на Лекси сон, и против воли она снова задремала. Через некоторое время автобус замедлил ход: водитель переключился на первую передачу. Кругом лежали тускло-коричневые горы с плоскими вершинами, а над ними – пушистые, с плоскими днищами белые облака. Автобус въезжал в город. Джаред подсел к девочке, его лапища легла ей на шею – это Лекси и разбудило.

– Оставайся на месте, Алексис. Я не хочу делать тебе больно, но непременно сделаю, если попробуешь закричать или подать знак в окно.

С этими словами он нагнул ее так, что она едва не коснулась лбом коленей, и сам скорчился рядом. Рыча от натуги, автобус медленно ехал через городок. Сердце Лекси глухо ухало, она отчаянно заставляла себя не трепыхаться под тяжелой рукой. Если она поддастся панике и будет вырываться, то Джаред, чье тяжелое дыхание хрипело у нее над правым ухом, сделает ей больно. Через несколько минут автобус свернул вправо, как будто бы на подъездную дорожку. Он несколько раз менял направление, а после остановился.

Осторожно сев, Джаред выглянул наружу и убрал руку с шеи пленницы.

– Так, Алексис, сейчас мы выйдем. Слушай внимательно. Ты заведешь руки за спину, а я буду их держать. И ни звука, договорились? Ни единого звука. Выполняй мои указания, и все будет в порядке… Готова? Пойдем.

Он заставил ее встать и снова схватил, сжав оба запястья могучей ладонью.

– Ой! – вырвалось у девочки (хотя ей было не столько больно, сколько неудобно), но конвоир лишь крепче сдавил ее руки и прошипел: