Журнал «Если», 1994 № 01
Шрифт:
— Как бы мне хотелось остаться… — прошептал он.
— Посмотри, что они там делают, — сказала Верити.
Он вышел из комнаты, подержал на ладони тяжелый ключ — и запер дверь снаружи.
6
Быстро миновав галерею, Эд направился к себе. На темной лестнице, ведущей в восточное крыло, он задержался: по коридору шли Адамсон и Кэртойс.
— …огнеметы? — донесся до Грея встревоженный голос Кэртойса.
Оказавшись в своей комнате, Эд облачился в подходящую для задуманного одежду, переобулся и
— … в данный момент объявлена малая тревога. Мое прикрытие разлетелось вдребезги. Адамсон обыскивает окрестности нашего дома в поисках инопланетян. СБ уверена, что в доброй старой Англии их высадился целый выводок, что они ездят в поездах и выглядят точь-в-точь как мы с вами. Неужели СБ не понимает, что делает? Если газетчики пронюхают о том, что здесь творится, на ближайшие сто пятьдесят лет нам обеспечен грандиозный инопланетный бум. Не забывайте, что первым узнал обо всем я, Эд Грей — Белка-Летяга!
Луна пряталась за тучами, но его глаза уже привыкли к темноте. Он различал извилистые тропинки, заброшенные дорожки, заросли кустарника и группы деревьев. Вдалеке у стены, которой обнесен был огородик при кухне, мелькнул огонек. Должно быть, Адамсон с факелом или с фонарем. Эд перелез через поручень и ухватился за ветку. Он соскользнул с балкона и повис в воздухе, раскачиваясь туда-сюда. Дерево дрожало и тряслось.
— Эй! — он удивился собственному голосу. Глянул вниз, попытался взобраться обратно на балкон. Ветка качалась все сильнее. Наконец Грей упал. Пролетев метров шесть, он свалился на землю, а сверху на него обрушился сук. Теряя сознание, он почувствовал, как листья щекочут его лицо.
7
Кэртойс сражался с заржавевшим засовом железных ворот, ощущая спиной пронзительный взгляд Адамсона.
— Что-нибудь видите?
— Тихо!
Адамсон резким движением направил луч фонаря на заросшую травой лужайку, где была когда- то крокетная площадка. Ворота раскрылись с протяжным скрипом, от которого Кэртойса бросило в холод. Звук был отвратительнее того, что возникает, когда проведешь ногтем по грифельной доске. Кэртойс отодвинулся, пропуская Адамсона вперед.
Под ногами пружинила трава. Они вошли в старый сад, обнесенный по кругу стеной. От огорода его отделяли эта самая полуразвалившаяся стена и деревянная решетка. Верити иногда заглядывала сюда, а в прошлую среду даже посадила кресс- салат и горчицу. Их молодые побеги виднелись рядом со стеблями душицы и тимьяна.
— Что вы рассчитываете найти? — спросил Кэртойс. Адамсон, который уже перебрался в огород и расхаживал там, освещая фонарем грядки с луком, не услышал вопроса. Продравшись сквозь заросли розмарина, Кэртойс на ощупь отыскал в стене дверцу. Он был почти уверен, что Адамсон движется ему навстречу, и потому, увидев, что огонек фонаря мелькает в другом конце сада, с досадой покачал головой. Как видно, робота ничуть не заботило то, способны ли смертные ориентироваться в темноте без источника света.
Протиснувшись в дверной проем, Кэртойс оказался во фруктовом саду. Однако прохладно. Он сунул руки в карманы куртки и заторопился дальше. Что-то подгоняло его, заставляло прибавить шаг. Небо прояснилось. Надо спешить… Становилось все светлее. В отдалении голос одинокого петуха возвестил рассвет.
Тропа пошла в гору, и вот Кэртойс стоит на гребне холма, рядом со старой айвой. Он услышал перезвон колоколов. Значит, сегодня воскресенье.
От этого на душе у него стало еще радостней. Он припомнил стихотворение, которое когда-то безуспешно пытался выучить; в нем описывался рассвет. «Тридцатый год под небом я…» Если бы тридцатый, а то ведь уже под шестьдесят. Ну да ладно, надо идти, пока видимость хорошая и ветер, если верить флюгеру над посадками хмеля, северо-западный, и полицейских нигде не видно.
Вроде как автомобиль… Кэртойс бегом спустился с холма, по приступкам перемахнул через изгородь и, тяжело дыша, выскочил на обочину дороги. Видавший виды зеленый «Ровер» притормозил. Из окошка высунулся водитель.
— Утречко-то какое, а!
— Дженкинсон! — радостно воскликнул Кэртойс.
— Я так и знал, что встречу тебя…
8
Настойчиво запищал зуммер. Брюстер, смущенно поглядел на профессора, достал из кармана переговорное устройство. В лаборатории было тепло; сонно урчали компьютеры. Инспектор СБ сидел на помосте рядом с профессором, который просматривал материалы, подготовленные его дочерью.
— Что там? — пробормотал Брюстер.
Динамик проквакал что-то неразборчивое. Профессор оторвался от бумаг.
— Повтори, — попросил Брюстер. — А? Конечно, записываю. Послушай, Адамсон…
— Барахлит? — осведомился профессор.
Брюстер отнял приборчик от уха.
— Нет, — ответил он, — с техникой полный порядок. Адамсон, немедленно в лабораторию! Слышишь?..
Ответа не последовало: Адамсон отключился. Брюстер, который не успел сказать Адамсону, чтобы тот не паниковал, повернулся к профессору. Вид у него был до крайности озадаченный.
— Чарлз Кэртойс исчез!
— Вы хотите сказать, Адамсон не может его найти?
— Он исчез! — воскликнул Брюстер. — Исчез! Словно растворился!
Профессор Лэтэм с истерическим смешком вскочил на ноги.
— И как вы это объясняете? Еще одна галлюцинация?
— У Адамсона?
— Но не думаете же вы, в самом деле, что Кэртойс…
— Он исчез на глазах у Адамсона! — крикнул Брюстер. — А ему я верю. Должен верить. Он не способен ошибаться. Он обыскал место…
Раздраженно фыркнув, профессор забегал по лаборатории.
— Почему вы так уверены в его непогрешимости? — проворчал он. — Вероятность поломки существует всегда. Если он не совершает человеческих ошибок, значит, его ошибки — нечеловеческие, только и всего.
— У него был такой голос… — сказал Брюстер, — очень взволнованный.
— Словно он на куски разваливался, — пробормотал профессор. — Извините, не надо понимать меня буквально.
Постучав пальцами по круговой шкале прибора, он спросил: