Журнал «Если», 1995 № 08
Шрифт:
— Стратегический союз красных и коричневых?
Оккинг слабо улыбнулся:
— Это случалось и раньше.
— И ты работал на немцев?
— Точно.
— Через Сейполта?
Оккинг кивнул. Весь этот разговор ему очень не нравился.
— Богатырев хотел, чтобы ты нашел принца. Как только тебе бы это удалось, человек князя убил бы парня.
Все, что было во мне арабского, возмутилось от мысли о подобном.
— Богатырев готовил убийство собственного племянника? Сына своего брата?
—
Я предупреждал тебя, Одран, это грязное дело. На высшем уровне международных отношений почти всегда натыкаешься на непролазную грязь…
— Почему Богатыреву понадобился именно я? Оккинг пожал плечами:
— За последние три года изгнания принц ухитрился изменить облик и хорошо замаскировался. Очевидно, в один прекрасный день до парня дошло, что его жизнь в опасности.
— Значит, так называемый сын Богатырева не погиб во время аварии, ты наврал мне, когда объявил, что дело закрыто. Он был еще жив. Но ты только что сказал, что в конце концов принца убили?
— Принц — это твоя подружка-обрезок, Никки. До изменения пола она была наследным принцем Николаем Константиновичем.
— Никки? — пролепетал я севшим голосом. Груз страшной правды и горьких сожалений всей тяжестью рухнул на мои плечи. Что ж, сам напросился. Я вновь услышал голос смертельно напуганной Никки, три слова, которые она успела прокричать в трубку, прежде чем разговор оборвался… Мог ли я спасти ее?
Почему она не открыла мне правду, не поделилась своими подозрениями? — Потом убили Деви и остальных Сестер.
— Они слишком близко знали Никки. Неважно, обладали Сестры какой-нибудь опасной информацией или нет. Оба — немецкий убийца, сейчас ставший Ханом, и русский агент — не хотели рисковать. Вот почему ты, Одран, тоже занесен в черный список. Вот почему… вот почему я получил это.
Лейтенант выдвинул ящик стола и, вытащив что-то, перебросил через стол.
Еще одна записка, напечатанная на компьютере, по содержанию ничем не отличавшаяся от моей. Только адресована Оккингу.
— Я не покину полицейский участок, пока все не кончится, — сказал он. Останусь в кабинете, окруженный ста пятьюдесятью верными полицейскими.
— Надеюсь, среди них нет наемника Богатырева, — съязвил я.
Оккинг поморщился. Видно, такая мысль уже приходила ему в голову.
Сколько еще имен в списке намеченных жертв? Кто должен умереть после меня и Оккинга? Я с ужасом подумал, что Ясмин вполне может там оказаться. Она знает не меньше Селимы, даже больше, потому что я делился с ней всем, что знал и о чем догадывался. А Чирига? И как насчет Жака, Сайеда и Махмуда? Сколько еще моих знакомых должны погибнуть? Представив себе Никки, сначала превратившуюся из принца в принцессу, а затем — в труп, представив, что ждет меня в будущем, я новыми глазами посмотрел на Оккинга. Он тоже раздавлен тем, что случилось.
Причем его положение гораздо хуже моего. С карьерой лейтенанта полиции в нашем городе придется распроститься: он ведь признался, что работал иностранным агентом.
— Мне больше нечего тебе сказать, — заключил Оккинг.
— Если узнаешь что-нибудь, или мне надо будет с тобой связаться…
— Я буду здесь, — ответил он безжизненным голосом. — Иншалла.
Я встал и быстро вышел из убежища Оккинга. Мне казалось, что я бегу из тюрьмы.
Отстегнув телефон, позвонил в больницу доктору Еникнани.
— Здравствуйте, господин Одран, — ответил знакомый низкий голос.
— Я хотел бы узнать о состоянии пожилой женщины по имени Лайла.
— Честно говоря, ничего определенного пока сказать нельзя. Она может со временем оправиться, но шансов на это мало. Пациентке уже много лет, она слаба.
Приходится пичкать ее успокаивающими лекарствами и держать под наблюдением.
Боюсь, она может впасть в кому. Даже если этого не случится, велика вероятность, что мозг нормально функционировать уже не будет. Она теперь не сможет жить без присмотра, делать простейшие вещи.
Я с шумом втянул в себя воздух. Все это натворил я…
— Такова воля Аллаха, — выдавил я наконец.
— Да, Аллах велик.
— Я попрошу Фридландер-Бея оплатить лечение. То, что с ней случилось, произошло в результате расследования.
— Понимаю, — сказал доктор Еникнани. — Нет нужды обращаться к вашему покровителю. Эту женщину лечат бесплатно.
— У меня нет слов, чтобы отблагодарить вас за все. Я говорю от себя и от имени Фридландер-Бея.
— Мы исполним священный долг правоверного, — ответил он просто. — Да, наши специалисты выяснили, что записано на модуле, который вы передали. Хотите послушать?
— Да, конечно.
— Там три слоя. Первый, как вы уже догадываетесь, — запись поведения большого, сильного хищника, скорее всего бенгальского тигра, с которым скверно обращались, безжалостно дразнили, и мучили, и не кормили. Второй — мозг младенца. Последний слой — самый ужасающий — это запись затухающего сознания смертельно раненой женщины.
— Я знал, что имею дело с чудовищем, но все-таки не ожидал подобного ужаса.
Меня трясло от отвращения и ненависти. Этот несчастный преступил все границы нравственности!
— Разрешите дать вам небольшой совет, господин Одран. Никогда не пользуйтесь такими самодельными, кустарными модулями. Они плохо записаны, с большим уровнем вредного «шума». У них отсутствуют предохранители, встроенные в модули фирменного производства. Частое использование нелегальных модулей заканчивается повреждением центральной нервной системы, а следовательно — всего организма.