Журнал «Если», 1997 № 02
Шрифт:
— Именно так, мой повелитель.
— Не бойся, я не его слуга, — успокоил ее Элрик. — Хотя родственником с некоторой натяжкой меня, наверное, назвать можно. Он был моим предком по материнской линии, точнее, родней моей прабабушки. Но он должен был умереть, по крайней мере, две сотни лет назад.
— Нет, — девушка затрясла головой. — Он жив, мой повелитель.
— И находится на этом острове?
— Нет, его дом не здесь. Но он на этом же плане. Я пыталась спастись от него через Малиновые Врата. Я бежала через рубеж на ялике и смогла добраться до города, где меня подобрал граф Смеарган. Но едва я взошла на корабль, как сила Саксифа Д’Аана вновь притянула меня сюда. А вместе со мной и корабль графа Смеаргана… Я должна извиниться перед
— Он что, невидимка? — внезапно спросил Смеарган. — Может, это он ездит на Белом Коне?
— Вот видите! Значит, он близко, — заволновалась девушка. — Иначе зачем бы Коню появляться на этом острове?
— Так это его Конь? — спросил Элрик.
— Нет, нет, он боится Коня почти так же, как я боюсь его самого. Конь преследует графа.
Элрик достал мелнибонийскую золотую монету.
— Ты взяла это у графа Саксифа Д’Аана?
— Да.
Альбинос нахмурился.
— Элрик, кто этот человек? — спросил Смеарган Лысый. — Ты говоришь о нем как о давно умершем, однако он живет в этом мире. Что ты о нем знаешь?
Элрик задумчиво подкидывал на ладони тяжелый золотой кругляш. Потом спрятал монету в кошель и, гладя на море, заговорил:
— В Мелнибонэ о нем слагали легенды. Его история — часть нашей литературы. Он был великим чародеем, одним из самых могущественных. И вот он влюбился. Мелнибонийцы довольно редко испытывают любовь в общепринятом понимании этого слова. Но еще реже они питают подобное чувство к человеку другой расы. Девушка, в которую угораздило влюбиться Саксифа Д’Аана, была мелнибонийкой лишь наполовину. Она происходила из страны, которая в те дни относилась к мелнибонийским владениям. Из какой-то западной провинции недалеко от Дхариджора. Он купил девушку вместе с другими рабами, которых собирался использовать для какого-то колдовского эксперимента, но избавил ее от той участи, которую уготовил остальным. Он был внимателен к ней и дал все, чего только можно пожелать. Ради нее он забросил свои опыты, оставил свет, столицу… Думаю, что в конце концов и она начала испытывать к нему какую-то привязанность, хотя, похоже, так и не полюбила его. В этой истории был замешан некий молодой человек по имени Каролак. Тоже наполовину мелнибониец, принц из Шазара, любимец тамошнего двора. Оказывается, девушка была обещана Каролаку — перед тем как ее похитили…
— Она любила его? — перебил граф Смеарган.
— Она должна была выйти за него замуж, — продолжал Элрик. — Итак, в конце концов Каролак, далеко не последний человек в Ша-заре, поклялся освободить ее. Он набрал отряд, добрался до Мелнибонэ и с помощью волшебства обнаружил дворец Саксифа Д’Аана. Потом нашел и девушку. Саксиф выстроил для нее сказочные покои. Каролак пробрался туда, заявил, что пришел за ней как за своей невестой, и намерен спасти ее. Как ни странно, девица отказалась. Она попыталась объяснить, что слишком долго пробыла рабыней в мелнибонийском гареме и вряд ли сможет привыкнуть к жизни при шазарском дворе. Каролаку было наплевать на ее слова. Он попросту перекинул ее через седло и поскакал в сторону побережья, где ждали его люди. Вот тут-то Саксиф и настиг беглецов. Каролака не то убили, не то наложили на него заклятье, точно не помню, а Саксиф Д’Аан помешался от ревности. Он был уверен, что девица хотела сбежать с любовником, и обрек ее на жуткую смерть. Есть такое страшное орудие пытки — Колесо Хаоса. Его устройство чем-то напоминает вот эту монету. Во время пытки кости и суставы ломаются под самыми невозможными углами, и продолжаться это может бесконечно долго. Много дней Саксиф Д’Аан наблюдал за мучениями своей жертвы. С нее неторопливо сдирали кожу, а граф лично присматривал за соблюдением всех тонкостей. Скоро стало ясно, что ни наркотики, ни волшебство, которые поддерживали ее жизнь, больше не действуют, и тогда Саксиф приказал снять ее с Колеса Хаоса и уложить на кровать. «Ну вот, — сказал он, — ты наказана за то, что предала меня. Я удовлетворен. Теперь можешь умереть». И тут он увидел, что ее губы, страшные, запекшиеся от крови, что-то прошептали. Он нагнулся, пытаясь разобрать эти последние слова.
— Она поклялась отомстить? — не выдержал Смеарган.
— Перед смертью она попыталась обнять его, и слова, которые слетели с ее губ, были теми самыми, которых он так долго добивался от нее. Снова и снова до последнего вздоха она твердила: «Я люблю тебя, я люблю тебя…» А потом умерла.
Смеарган вцепился в собственную бороду.
— О Боги! И что было потом? Что сделал твой предок?
— Он познал раскаяние.
— Ну еще бы!
— Для мелнибонийца это редкость, поверь. Мучимый угрызениями совести, граф Саксиф Д’Аан покинул Мелнибонэ, чтобы никогда не возвращаться туда. Считается, что он умер в какой-то отдаленной местности, пытаясь искупить вину перед тем единственным существом, которое любил всем сердцем. Видимо, он и Малиновые Врата нашел только потому, что считал, будто они открываются в ад.
— Но почему он преследует меня? — закричала девушка. — Я же не та девушка! Меня зовут Васслис. Я дочь купца из Джахора и отправлялась в гости к дяде в Вилмир, когда наш корабль потерпел крушение. Уцелевшие спаслись на лодке, но в открытом море на нас обрушился шторм. Меня выбросило за борт, я начала тонуть, а потом… — она задрожала, — потом его корабль подобрал меня. Тогда я была ему благодарна…
— И что было дальше? — Элрик отвел от ее лица спутанные волосы и налил ей немного вина.
— Он привез меня в свой дворец и заявил, что женится на мне. Что я буду править вместе с ним. Но я так испугалась… В нем было такое страдание и… такая жестокость. Я подумала, что он все равно рано или поздно уничтожит меня. И как только подвернулся случай, я взяла деньги и лодку и убежала через рубеж, о котором он рассказал мне.
— Ты сможешь найти этот рубеж? — спросил Элрик.
— Наверное. Я кое-что понимаю в морском деле. Меня учил отец… Но это же не поможет! Он снова найдет нас и притянет обратно. Я уже сейчас чувствую его приближение.
— Я тоже владею кое-каким волшебством, — заверил ее Элрик. — И если придется, пущу его в ход против Саксифа Д’Аана. — Он повернулся к Смеаргану. — Мы сможем быстро поднять парус?
— Вполне.
— Тогда давай поторопимся. Я должен найти способ провести нас через Малиновые Врата. Этот мертвый мир мне порядком надоел.
Смертельно бледный Элрик, тяжело дыша, сел на палубу. Граф Смеарган и Васслис из Джахора со страхом смотрели на него. Первая попытка волшебства в этом мире провалилась и совершенно вымотала самого мага.
— Я все больше убеждаюсь, — хрипло сказал Элрик Смеаргану, — что мы действительно оказались на другом плане бытия. Обычно заклятия давались мне гораздо легче.
— А здесь они, похоже, вообще не сработали.
Элрик с трудом поднялся.
— Попробую еще раз.
Он поднял лицо к небу и закрыл глаза. Вытянул вперед руки. Когда Элрик снова начал произносить заклинания, по телу его пробежала волна напряжения. Голос становился все громче, все выше, пока не стал напоминать завывания бури.
Он забыл, где он находится. Забыл, кто он. Забыл тех, кто был с ним рядом. Он предельно сосредоточился и послал призыв за пределы мира, на тот план, где обитали духи стихий, откуда все еще можно было вызвать странных существ — сильфов, повелителей ветра, шарнахов, живших в бурях, и самых могущественных из всех них — хааршаннов, духов ураганов.
Минута проходила за минутой, и наконец Элрик стал различать ответный зов. Некоторые из тех, кто раньше подчинялся его предкам, все еще готовы были послужить и ему. Парус корабля начал медленно наполняться ветром. Шпангоуты заскрипели. Смеарган поспешно поднял якорь, и корабль пошел прочь от острова, в открытое море, все под тем же странным синим солнцем.