Журнал «Если», 1997 № 03
Шрифт:
Джоанн выключила плейер.
«Это получится уже не честность, а просто глупость».
Послужит ли она своей цели, не приняв предложения Торы Соама? Остановит ли войну? Способна ли она вообще на что-либо, или ее удел — причинять страдания вемадах — таким, как Токийская Роза? Не упрямствует ли она ради призрачной цели?..
— Ну, как?
От неожиданности Джоанн подскочила. Голос принадлежал Торе Соаму.
— Я думала, вы ушли.
— Выходит, вы ошибались. Что вы решили?
Джоанн немного поразмыслила и кивнула.
— Я перееду в ваше имение, Тора Соам.
— Ммм…
Шаги направились к двери и стихли в коридоре. Джоанн посидела неподвижно, потом опять включила плейер и стала слушать «Кода Нувида» с произвольно взятого места.
«В ту ночь я заметил, что не все храмовые светильники подняты на положенную высоту. Потом я увидел Шизумаата: он, задрав голову кверху, медленно танцевал на могиле Ухе!
Я бросился в центр храма и остановился, ухватившись руками за каменное надгробие.
— Спустись, Шизумаат! Спустись, не то я накажу тебя прежде, чем до тебя доберутся жрецы со своими розгами!
Шизумаат прервал свой танец и глянул на меня сверху.
— Лучше забирайся сюда и присоединяйся ко мне, Намндас. Я покажу тебе чудо из чудес!
— Ты хочешь, чтобы я плясал на могиле Ухе?
— Забирайся сюда, Намндас.
Шизумаат опять закружился, а я ухватился за края надгробия и полез, обещая себе разорвать его на три сотни кусочков. Когда я выпрямился, Шизумаат указал на потолок.
— Посмотри наверх, Намндас.
В его словах была заключена такая сила, что я посмотрел вверх и узрел нечто новое в расположении храмовых светильников. Все они висели таким образом, что, находясь на одинаковом расстоянии от определенной точки над могилой, образовывали полушарие. При этом зажжены были не все светильники.
— За проделки этой ночи нас обоих изгонят из храма, Шизумаат.
— Разве ты не видишь, Намндас? Смотри вверх, Намндас! Видишь?
— Что мне там видеть?
— Пляши, Намндас! Пляши! Повернись направо!
Я повернулся и увидел, как кружатся надо мной светильники. Тогда я остановился и посмотрел на своего подопечного.
— От этого у меня всего лишь кружится голова, Шизумаат. Мы должны слезть с…
— Аааа! — Шизумаат спрыгнул с могилы на каменный пол и побежал к восточной стене. Я тоже спрыгнул и последовал за ним.
Со ступеней я увидел Шизумаата: он стоял очень далеко, посередине темной городской площади, Я сбежал со ступеней, пересек площадь, остановился рядом с Шизумаатом и рассерженно схватил его за левую руку.
— Я бы с радостью взял сейчас розгу и выполнил за жрецов их обязанность, безумец!
— Смотри же вверх, Намндас! Что за тупая башка! Смотри!
Не выпуская его руки, я задрал голову и увидел, что дети Ааквы расположены на небе почти так же, как огни в храме, только несколько смещены к синему огню Дитя, Что Никогда Не Движется.
— Ты воспроизвел светильниками вид ночного неба.
— Да.
— Это не спасет твою шкуру, Шизу…
Шизумаат указал на голубой свет.
— Повернись к Дитя, Что Никогда Не Движется. А потом медленно повернись направо.
Я так и сделал — и увидел такое, что у меня подкосились ноги, и я шлепнулся на утоптанную землю площади. Вытянув руки, я пощупал неподатливую почву.
— Не может быть!
Шизумаат присел рядом со мной.
— Значит, ты тоже видел?
С наступлением утра слуги Ааквы застали нас обоих танцующими на могиле Ухе».
9
Мы выпрямились. На руках у нас подсыхал известковый раствор.
Шизумаат указал на выстроенную нами пирамиду из камней.
— Жди меня здесь, у этой отметки, Намндас. Если я прав, то снова увижу тебя на этом самом месте.
Я посмотрел на Аккуйя, на мадах, потом опять на Шизумаата.
— А если ты не вернешься? Что тогда, Шизумаат?
— Одно из двух: либо я ошибся насчет формы этого мира, либо
у меня не хватило сил доказать свою правоту.
— Если тебя постигнет неудача, что делать мне?
Шизумаат дотронулся до моей руки.
— Бедный Намндас! Тебе, как всегда, предстоит самостоятельный выбор: можешь забыть меня, можешь забыть обо всем, что мы с тобой узнали, а можешь попытаться доказать то, что пытаюсь доказать я.
Джоанн впервые принимала душ. Струи воды грозили продырявить ее кожу, казались водопадом из иголок, вонзающихся в нее с чудовищной скоростью. Это было больно и вместе с тем упоительно. Наконец Вунзелех, стоявший у кранов, выключил воду. От пола стал подниматься подогретый воздух, пахнущий цветами.
— Войди в воздушную струю и высушись, Джоанн Никол.
Она шагнула в сладкий столб и стала ерошить волосы, чтобы они быстрее подсыхали.
— Что это за запах, Вунзелех?