Журнал «Если», 2000 № 02
Шрифт:
С помощью библиотеки Паоло воспринял и это. По-видимому ковры, подобно земным формам жизни, эволюционно пришли к сочетанию устойчивости и гибкости, которое максимизировало их участие в естественном отборе. Вскоре после формирования Орфея должны были образоваться тысячи химических систем с автокатализом, однако в драматический первый период существования системы Веги химизм и климат изменились, произошел отбор этих систем, и результатом его были ковры. Теперь, после ста миллионов лет относительной стабильности, при отсутствии хищников и соперников, их сложность представляется избыточной, но устойчивость сохранилась.
— Итак, если ковры стали универсальными компьютерами… и им не надо реагировать на сигналы
— Сейчас увидишь, — торжественно ответил Карпал.
Они попали в новую среду и поплыли над схемой ковра, его картой, протянувшейся вдаль, испещренной складками, подобно настоящему ковру Вана, но в то же время сильно стилизованной. Составляющие его «кирпичики» полисахаридов выглядели как квадратные черепицы; с каждого края они были другого цвета. Соприкасающиеся края квадратов имели дополнительные цвета — чтобы было видно комплементарное взаимодействие [21] границ блоков. Карпал пояснил:
21
Биохимическое взаимодействие, при котором соединяющиеся структуры подходят друг к другу, как ключ к замку.
— Одной группе микрозондов все-таки удалось проанализировать целый дочерний фрагмент — правда, состав краев, инициирующих жизнь, в основном предположительный, поскольку эта штука росла, пока мы составляли карту.
Он нетерпеливо взмахнул рукой, все лишние детали изображения исчезли, разгладились морщинки и складки. Передвинувшись к рваному краю ковра, Карпал запустил имитацию процесса роста. Паоло смотрел, как мозаика наращивает себя, точно следуя правилам укладки черепицы: без случайных столкновений радикалов, содержащих центры катализа, без неподходящих краев у двух соседних новорожденных «черепиц» — такие ошибки привели бы к дезинтеграции обоих блоков. Все эти случайные, беспорядочные перемещения давали безупречно точные результаты. Затем Карпал повел Паоло вверх, туда, где можно было видеть тонкие структуры — как они сплетаются, перекрывают сложные частицы, подплывающие к растущему краю ковра, как те встречаются, иногда взаимодействуя, иногда проходя сквозь ткань. Подвижные псевдомагниты, квазистабильные волновые образования в одномерном мире… Второе измерение ковра больше походило на время, чем на пространство.
Карпал словно читал мысли Паоло.
— Одно измерение, — сказал он. — Хуже, чем «страна двумерия». Ни математической связности, ни сложности. Какие события возможны в такой системе? Ничего интересного, верно? — Он хлопнул в ладоши, и окружение словно взорвалось. В сенсорном аппарате Паоло мелькнули цветные полосы, сплелись, превратились в светящийся дым. — Скверно. Все происходит в многомерном частотном пространстве. Я ввел уравнения Фурье, разложил край ковра больше чем на тысячу составляющих, и обо всех информация независимая. Здесь мы имеем узкий срез, пласт всего шестнадцати измерений — но приспособленный для демонстрации важнейших компонентов и максимума деталей.
Паоло совершенно растерялся, не понимал, где он; его обвила дымка непонятного цвета. Воскликнул:
— Ты настоящий глайснеровский робот! «Всего шестнадцать измерений»! Как тебе это удалось?
Карпал обиженно ответил:
— Почему, на твой взгляд, я присоединился к К-Ц? Думал, что вы, люди, более гибки.
— То, что ты делаешь… — заговорил Паоло и осекся. Как это назвать? Ересью? Но такого понятия нет. Официально нет. — Ты показывал это еще кому-нибудь?
— Конечно, не показывал. О ком ты подумал? О Лайсле… или даже о Германе?
— Хорошо. Я умею молчать. — Паоло вызвал свое внешнее «я» и переместился в додекаэдр. Заговорил, обращаясь к пустому помещению: — Как мне к этому относиться? Физический мир имеет три пространственных измерения плюс время. Граждане Картер-Циммермана обитают в физическом мире. Игры со многими измерениями — занятие солипсистов.
Уже когда он произносил эти слова, то понял, как напыщенно они звучат. Чистое доктринерство, а не следование моральному принципу. Но ведь с этой доктриной он прожил двадцать столетий…
Карпал был скорее изумлен, нежели обижен.
— Я предложил единственный способ разобраться, в чем дело. Разумный путь постижения. Разве ты не хочешь узнать, что такое эти ковры в действительности?
И Паоло поддался на соблазн. Подумал: пойти на то, чтобы оказаться в пласте шестнадцати измерений?! Но ведь пойти не для того, чтобы получить новые впечатления, а чтобы разобраться в реальной физической системе! И никто не будет знать…
Он просмотрел свою упрощенную — не разумную — модель само-предсказания. Вероятность 93 процента, что после мучительных пятнадцати субъективных минут сомнений он согласится. Не стоит заставлять Карпала ждать так долго.
— Ты должен одолжить мне мыслеобразующий алгоритм, — сказал Паоло. — Мое внешнее «я» не разберется, где надо начинать.
Когда это было сделано, он собрался с духом и переместился в окружение Карпала. Секунду там не было ничего, кроме непонятной дымки, такой же, как раньше. Затем все внезапно сформировалось.
Вокруг них поплыли какие-то существа, ветвистые трубочки, похожие на подвижные кораллы. Они были ярко окрашены во все цвета ментальной палитры Паоло — кажется, Карпал попытался впихнуть в модель добавочную информацию, которой и в шестнадцати измерениях не видно… Паоло взглянул на свое тело — все на месте, но вокруг, в тринадцати измерениях, его тело выглядело, как булавочная головка; он поскорее отвел глаза. Его измененной системе восприятия «коралл» представлялся куда более естественным — деревце занимало все шестнадцатимерное пространство, и на нем проступали неясные знаки того, что оно занимает и другие пространства. Не было сомнений, что оно «живое»; во всяком случае, оно казалось куда более живым, чем ковер.
Карпал заговорил:
— Каждая точка этого пространства кодирует некоторый вид квазипериодической модели черепиц. Каждое измерение представляет какую-то ее характеристику, наподобие длины волны, хотя аналогия не точная. Позиция внутри измерения отражает другие качества модели. Таким образом, локализованные системы вокруг нас являются наборами из нескольких миллиардов моделей с широким набором сходных признаков.
Они переместились к стайке формаций, похожих на медуз: вялые гиперсферы с тонкими усиками (более телесными, чем Паоло). Между ними метались крошечные создания, сверкающие, как драгоценные камни. Паоло только теперь заметил, что здесь ничто не выглядит твердым объектом, плывущим в нормальном пространстве: при движении на гиперповерхностях [22] шли мерцающие деформации — видимые процессы распада и восстановления.
22
Гиперсфера, гиперповерхность — сфера, поверхность в многомерном пространстве.
Карпал вел его дальше через этот тайный океан. Здесь были спиральные формации, несметные их количества скручивались воедино, затем каждая группа распадалась на десятки осколков и вновь соединялась — не всегда из прежних частей. Были ослепительно многоцветные цветы без стеблей, замысловатые гиперконусы из паутинных пятнадцатимерных лепестков, испещренных гипнотизирующе сложными лабиринтами капилляров. Были когтистые чудища, они корчились, свивая в узлы членистые ножки — это походило на схватку безголовых скорпионов.