Журнал «Если», 2006 № 10
Шрифт:
— Хе-хе… — сказал круглолицый, с гладким пробором и бородавками на щеке Регент. — Вопрос, на первый взгляд, закономерный, но… не столь уж, сударыня, актуальный. Зачем вам император, если есть я… Шутка… А если всерьез, то проблема разрабатывается. К выборам основателя династии следует подходить со всей серьезностью и обстоятельностью, чтобы не повторился печальный прецедент…
Большинство журналистов дружно закивали, на девушку заоглядывались.
Все знали, что несколько лет назад Андрей Первый, выбранный из старинной семьи Мстиславичей — четырехлетний кудрявенький Андрюша, — умер от скоротечного
Мне до лампочки были Регент и династия. Маю, судя по всему, тоже. Он переключил программу, запрыгали мультяшные гангстеры…
— Какая удивительная у тебя штука, — сказал я. — И связь, и фото, и Тэ Вэ, и кино…
— И не только! — охотно откликнулся Май. — В ней куча всего. Говорят, даже белье можно стирать, если засунуть в резиновый пакет и опустить в бак. Нет, правда… И легко всякие игрушки прокручивать, в интернет выходить и даже в Информаторий. Конечно, только в открытую зону…
— Я не знал, что такие бывают…
— И я не знал! Это новое поколение электронной техники, такие штучки пока не продают. Мне дали ее зимой за первое место на конкурсе макетов, от общества «Большой союз».
— А что за конкурс?
— Для всех, кто хотел… Надо было построить макет старинного, как в прошлых веках, Инска… Я почти полгода сидел — мастерил да клеил… Мне знаешь почему первый приз дали? Я в макете соединил сразу несколько веков. И крепость как новая, и церкви, которые стояли в Инске в разные времена, и всякие дома, и памятники… Некоторые сперва спорили: это, говорят, исторически неправильно. Но главные судьи сказали: пусть неправильно, но достоверно…
Май, наверно, спохватился, что я подумаю, будто он хвастается. Замолчал, опять нажал переключатель. На двери появилась красная пустыня, а вдали треугольная пирамида под желтым небом. Два человека — кажется, мальчик и взрослый — шли к пирамиде и несли какую-то тяжесть. Мне вдруг почудилось, что от картины веет сухим зноем.
— Это что?
— Это… игра такая… — как-то напряженно сказал Май. — Непонятно, откуда взялась. Некоторые говорят, что просочилась прямо из Информатория… Надо на вершину пирамиды донести чугунный шар и опустить в жерло. Чтобы спасти весь мир. Вроде бы простая задача, а ни у кого не получается… А Грета сказала, что это не только игра…
По мне почему-то холодок прошел.
— Май… ребята поэтому и стараются найти шары?
— Ну… наверное, и поэтому… В Инске вообще много загадок, у него запутанная история… Некоторые говорят, будто город построили дети. Несколько мальчишек, как мы… Придумали вместе со всей стариной, историей и прочим… Сперва он был игрушечный, из кубиков, жестянок и яичной скорлупы. А потом он стал расти, заполнять сопредельные пространства и превращаться в настоящий…
— Но он хороший, — сказал я.
— Еще бы! — И Май включил новую картинку.
Я увидел кирпичную церковь с высокими башнями, похожими на те, что у маленького песочного храма.
— Это польский костел. В позапрошлом веке в Инске жило много ссыльных поляков. Вот они и построили. Он и сейчас действует, хотя нынче католиков здесь немного. Там орган хороший, многие ходят послушать…
— Май… ты, наверно, про все храмы на Земле знаешь?
Он засмеялся и выключил проектор.
—
Май сказал это не прежним голосом, а приглушенно. И так, будто раздумывал: говорить или нет?
«Говори», — мысленно попросил я. Потому что понял: он делится тайной. Значит, я для него не просто случайный гость…
— Я это допридумывал только вчера. Такой проект… Поэтому никому еще не говорил, тебе первому…
«Спасибо, Май…»
Он негромко и отчетливо сказал:
— Грин… как бы люди ни придумывали всякие хитрости и украшения, а самая совершенная форма все равно одна. Это шар. Шар и больше ничего. Громадный, вылитый из хрусталя. Он должен висеть в воздухе, как планета. Надо только придумать систему антигравитации, чтобы Земля не притягивала эту тяжесть…
Я сразу будто увидел этот космически-великанский шар — над деревьями, крышами, башнями. Он был прозрачный, переливался. Весом в миллион тонн и… невесомый. Но…
— Май, если он сплошь из стекла… как в него будут попадать люди?
— А им и не надо… Они будут смотреть снаружи. И каждый сможет в шаре увидеть храм, какой хочет…
— Но внутрь-то человек никак не сумеет… — осторожно сказал я.
— Человек — нет, а душа — да. Ведь лучи света свободно проникают в прозрачность. И там живут, искрятся на ее переливах… А душа — это ведь тоже свет.
— Разве у каждого? — сказал я еще осторожнее.
— Ну… хоть капелька света есть у каждого в душе. Вот она-то и вольется туда… А если даже капельки нет, зачем такому человеку храм?
«Да и человек ли он тогда?» — мелькнуло у меня.
Но сказать я этого не успел, на меня тяжелой ватой опять навалилась сонливость. Я только пробормотал:
— Май, храм замечательный… но я уже сплю…
— Спокойной ночи… — Он протянул руку и пожал мою ладонь. Пальцы были теплые и твердые.
…Мне приснился громадный хрустальный шар над красными песками и пирамидой. Он повис над миром, будто специально для нас, поэтому в пустыне было ничуть не страшно…
Утром я встал с ощущением, что надо мной висит сверкающий шар — невидимый, но настоящий. И твердо сказал себе, что сегодня, в этот субботний день, не буду думать ни о чем плохом. Ни о каком черном будущем. Запрещаю, вот и все!
После завтрака тетя Маруся распределила домашние дела. Маю и Тополятам выпало перекладывать поленницу в сарае, а Света и я были посланы на рынок за овощами. Не на тот рынок, что у пристани (и слава Богу, а то еще напорюсь на Мерцалова!), а на центральный. Мы ухватили хозяйственную тележку на колесиках и замаршировали по Театральному бульвару, по Рыночному проезду. Света рассказывала про подружку Грету и ее следопытский отряд, который ищет повсюду всякие редкости. И про ее брата со странным именем Лыш, который пытается строить из старых стульев летательные аппараты. Аппараты пока не получаются, потому что стулья надо предварительно дрессировать, а они, негодные, едва только научатся летать, сразу удирают…