ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №9 2007 г.
Шрифт:
Поэтому он позволил себе полететь к столику пилотов, подтащил ногой стул и сел между парнями, а типу за стойкой махнул: мол, давай неси на всех. Тот моргнул и зажужжал, а летуны переглянулись и придвинулись ближе.
Лазаро сделал глубокий и счастливый вдох.
– Я навигатор, – объявил он.
– Хрена! – отозвалась деваха с нашивками капитана, но улыбнулась. – Никакой ты не фиб!
– Te lo juro [13] , – сказал Лазаро.
Подплыла официантка с подносом полных кружек, и каждый за столом цапнул себе. Лазаро сунул в живот официантке ком банкнот, и живот
13
Клянусь (исп.).
– Начинаешь с нуля и танцуешь сетку, – со знанием дела сказал он. – Потом танцуешь по сетке, танцуешь по сетке, танцуешь по сетке… пока совсем не исчезнешь. Фрр! Проще простого!
Капитанша рассмеялась.
– Ну и ахинея! – Она подняла в тосте кружку. – Danke.
Стол уже закончил себя вытирать, поэтому Лазаро, который собирался нарисовать пояснения в луже, просто вывел указательным пальцем воображаемый квадратик, присоединил к нему еще один, потом еще один и еще.
– Это координаты, – объяснил он. – Числа и квадраты, и танец, числа к квадратам, к местам ко времени – и дальше, дальше, дальше… не помню… но числа я помню. Вот только, – честно продолжил он, – я больше не знаю, как ими пользоваться… но помню, что пользовался… а потом вообще уже ничего не помню.
– Во дурак, – с веселым презрением отозвался один из летунов, и все снова стали пить и орать. Числа выпали у Лазаро из головы, и он был счастлив, что сидит с ними, будто один из них, будто он еще навигатор, фиб, а выпивка и крики – как дом… вот только не дом.
– Эй, фиб, – крикнул ему другой космолетчик. – У нас выпивка кончилась.
Лазаро уже начал поднимать руку, но кто-то перехватил его запястье и опустил. Он поднял глаза и увидел Антонио и Джейн. Антонио все успевает на лету, и вот он уже закончил, и волосы у него зачесаны назад, и он снова ему друг.
Сейчас он качает головой, глядя на летунов.
– Думаю, мой брат Лаз достаточно вам поставил, – говорит он. – Что вы дали ему взамен? Позволили с вами посидеть? Думаете, это круто? Совести у вас нет.
– Хрена! – Опять капитанша, но, похоже, не злится. – Твой прихлебатель говорит, что он фиб. А мы не любим, когда оскорбляют столь важное занятие.
Антонио шумно вздыхает, склоняет голову набок, словно щетинится от раздражения.
– Во-первых, он не прихлебатель, он мой брат. А во-вторых, он был фибом на «Ми Фрегадо Суэрте».
– Ну да? – не верит капитанша. – На корабле Эмилиано Коразона? Брехня. Отчаянный был сукин сын. Таких контрабандистов больше не делают. Его давным-давно сцапали, а корабль сдали в утиль.
– Лаз, – говорит Антонио. – Покажи ей руку.
Лазаро начинает закатывать правый рукав, и Антонио дает ему легкий подзатыльник.
– Другую, carbon [14] . Ту, где надпись.
Лазаро слушается и поднимает руку, чтобы все видели цифры и символы у него под кожей. Когда-то они шевелились, мигали цветными огоньками, но это было давно, а теперь они просто белесо-синие.
14
Здесь: дуралей (исп.).
Пилоты
– Ни хрена! – уже тише говорит капитанша. – Что с ним случилось? Такой навигатор на «Суэрте»? Но он же должен хотя бы военно-морскую закончить!
– Ага, – отвечает Антонио. – Ту самую. Академию. Вставай, Лазаро, нам пора.
Вставая, Лазаро покачнулся, ведь столько пива выпил, и Джейн обняла его за плечи, чтобы не упал. Он помахал на прощанье новым друзьям, но капитанша догнала их у двери.
– Что с ним случилось? Поговаривали, будто федералы выследили Коразона, придумали какую-то чушь про груз и захватили корабль, как только поднялись на борт. А Коразона высадили на каком-то астероиде.
– Да, – согласился Антонио.
А у Лазаро над головой – купол Виража, и сумерки откуда-то наползли, стемнело, и все кругом выглядит симпатичнее. Заведение «Джанкарло» – почти в середине Виража, и Вираж искривляется в обе стороны, теряется за изгибом купола Порта. Лазаро улыбается Джейн, и та улыбается в ответ и кладет его руку себе на грудь.
– Эти сволочи не против грабежа, если добыча достается им. Твердят: мол, не надо смертной казни, мы не злопамятны, но память у них ох какая долгая, – сказал Антонио.
Потом он замолчал и вперился в капитаншу, а она лишь смотрела на него, и что-то между ними произошло, потому что она кивнула, и Антонио кивнул, и Лазаро был счастлив, что его друзья поладили, но полет кончался, вот-вот посадка, а ему хотелось еще.
– Mira, Antonio, – сказал он, – quiero mas cerveza [15] .
– Да, братишка, через минуту. – Антонио все смотрел на капитаншу.
– Экипаж, – сказала она. И у нее голос был такой, словно она тоже больше не летит. – Что сталось с командой?
15
Слушай, Антонио, я бы еще пива выпил (исп.).
Антонио забросил свободную руку Лазаро себе на плечи, так что того теперь с двух сторон подпирали двое, которых он любил. Капитанша взглянула ему в лицо и отвела глаза.
– Знаешь про препарат, который возвращает память? Любое воспоминание, в любое время! Выковыривает сор из мозгов, как осадок из сопел при прочистке двигателя! – сказал Антонио.
Капитанша молчала.
– Так вот, раньше изобрели другой, научились тот самый мозговой сор готовить. Любой бы подумал, на кой черт им эта грязь, эта мозговая слизь, но правительство ничего не выбрасывает, вдруг на что-то сгодится.
– Экипаж…
– Экипаж, – соглашается Антонио. – У Лаза в мозгах столько слизи, что он вообще ничего не помнит. Иногда какая-нибудь малость возвращается, но по большей части он не знает, что это, и уж тем более, что с ней делать.
Антонио глубоко вдохнул. Рука Лазаро обмякла, поэтому Джейн накрыла ее своей, сжала его пальцы на своей груди.
– В прошлом году он помнил неделю тренировок в Академии так, словно это было вчера. Теперь все ушло. Сейчас он помнит лишь счастливые времена, и ему хорошо. Через год, может, два, он забудет, как дышать, или сердце у него забудет, как биться… Федералы ведь против смертного приговора. Поэтому его не убили, просто накачали слизью, вшили чип и бросили здесь.