Чтение онлайн

на главную

Жанры

Журнал Наш Современник №1 (2002)
Шрифт:

Вообще, он был подспудным распорядителем вечера и с нескрываемым удовольствием “угощал” японцев — нами, а нас — японцами.

Когда же наш мужской квинтет на распев Ф. Романова спел стихотворение А. Фета “На смерть корнета Бражникова”, Вадим Валерианович в каком-то порыве-восторге почти прокричал: “Федя, Вы открыли мне это стихотворение! Я его недооценивал!..”*.

Боже... Великий знаток русской поэзии, истории... наследник и Белинского, и Бахтина... ученый с мировой славой... вслух — что о н н е д о о ц е н и л?

Неужели это т о т — “портретный”?

Наше счастье (и мое), что

довелось увидеть, в какой-то мере узнать другого В. В. Кожинова: страстного, открытого, бесконечно обаятельного... Где-то в груди тепло оттого, что мы оказались такими, с кем он мог быть т а к и м. Что смогли принести ему радость...

Сейчас пишут, говорят об утрате. А мне кажется, Кожинова невозможно “утратить”. Совершенно так же, как Тютчева, Бахтина, Рубцова... Как невозможно утратить Русь, заступником которой он был и остается.

* * *

А все-таки... я никогда больше не услышу в телефонной трубке его характерный, непременно приподнятый голос: “Я Вас приветствую, Александр Николаевич! Знаете, у меня сейчас находится один замечательный человек и, представьте себе, Ваш большой поклонник!” (Это мог быть знаменитый В. И. Белов или кто-то из мощнейших филологов — Н. Н. Скатов, С. Г. Бочаров, П. В. Палиевский, журналист Ю. В. Куликов, разведчик М. А. Любимов или вообще никому, кроме Кожинова, не известная персона...) Далее следовала горячая — именно! — тирада, смысл которой заключался в том, что я просто обязан познакомиться с этим человеком! едва не погибающим без меня и моих песен! и мечтающим сделать их “всенародным достоянием”! “А я, как Вы знаете, совершенно уверен, что в таком случае изменится вся общественная температура в нашей стране”, — заканчивал Вадим Валерианович.

Не раз, не два я все бросал и ехал к Кожинову, никого из “моих больших поклонников” уже, как правило, не заставая... Позже от некоторых из них узнавал, что каждый приходил к В. В. Кожинову по своему конкретному делу, а тот усаживал их перед телевизором и ставил записи вечеров нашей студии или моих концертов, рассказывал — о нас, обо мне...

Не знаю, подозревал ли Вадим Валерианович, что реальный результат нередко был прямо противоположен тому, который он описывал мне... В частности, один из друзей его университетской юности, наслушавшись моего “необходимого” пения, отреагировал со всей присущей ему интеллигентностью: “И охота тебе, Дима, заниматься всякой ерундой! Ну что ты разбрасываешься...”

А “Дима” вовсе не разбрасывался... Дав, отраженным образом, понятие о своем способе присутствия в родной культуре, этот человек нечаянно обозначил и кожиновский маневр. Кожинов не разбрасывался, он с о б и р а л воедино все доступные ему проявления русской культуры — от сомнительных исторических преданий и хроник до сравнительно достоверного XIX века и, наконец, ростков нынешнего русского культурного бытия. Он, как настоящий хозяин, старался найти место каждой “вещи”, не оставить без внимания ни один клочок культурной нивы.

...Но как слушал сам Кожинов!.. Да еще если я пел стихи Рубцова, Передреева или Соколова...

Никогда, Вадим Валерианович, не забуду Вашего лица, Ваших напряженных интонаций: “Ах, Толя не дожил... жаль. Толя не дожил...” И мундштук в побелевшем сжатом кулаке того гляди раскрошится... “А Володя слышал?..”

И Ваши монологи, в которые я долгое время и не пытался вставить ни полсловечка. Потом — диалоги с Вами...

Никто больше с такой любовью и болью не станет мне часами рассказывать о Володе (В. Н. Соколове), Толе (А. К. Передрееве), Коле (Н. М. Рубцове), Стасике (С. Ю. Куняеве)... которые “вот на этом месте, где вы сейчас сидите...”. И начинал читать их стихи. Он читал торжественно и одновременно вроде просто: не “завывал”, не делал актерских пауз, тонко придерживаясь ритма строки и четкого неширокого эмоционального диапазона, а впечатление получалось... не знаю, как и назвать... наверное, самое точное — з а в о р а ж и в а ю щ е е. Мне кажется (уверен, не мне одному), Вадим Валерианович до последних дней был юношески влюблен в поэзию, “сильно, пламенно и нежно”, — как сказал бы М. Лермонтов (которого, кстати, Кожинов не больно жаловал — Пушкин, Тютчев, Боратынский* , Фет... потом уж М. Ю.). Сам в молодые годы писал стихи, помнил их всю жизнь... иногда читал, как-то вскользь комментируя, дескать, бросил это дело, поняв, что большого поэта из него не выйдет. А мне слышались и сейчас помнятся какие-то дополнительные обертона: щемящие, сожалеющие...

И никто, как Вадим Валерианович, не огорошит меня бурной радостью, обнаружив, что я заменил одно слово в стихотворении Передреева — да, оказывается, так правильно! — удивляясь, что человек, “не знавший Толю, так точно слышит его интонации...” Да при этом — в параллель! — я услышу историю, как Достоевский однажды гениально поправил Тургенева, тоже заменив всего одно слово! (Нет, разумеется, я не намекаю ни на какие аналогии.)

Конечно, Кожинова нельзя утратить, но его всегда будет не хватать.

* * *

Уникально положение, в которое себя определил В. Кожинов: его место — в органической народной иерархии, а не в партийно-государственно-научных структурах. И при этом неоспоримо его влияние едва ли не на любые круги, слои нашего общества! Его имя — среди эмблемных русских имен для зарубежных ученых, политиков. То есть, обойдя условный успех, В. В. Кожинов занял с в о е б е з у с л о в н о е место в жизни (и не только русской).

Тип его деятельности в народном организме очень близок к тому, что физиологи называют в организме “обычном” у п р а в л я ю щ и м н е й -р о н о м. Пожалуй, из этой природосообразности часто возникает ощущение, что на стороне Кожинова действует некая объективная (!) сила...

Заслуга самого Вадима Валериановича в том, что он смог:

— почувствовать свое природное призвание;

— увидеть место его осуществления;

— занять это место.

“Заслуга” русской природы в том, что она одарила это свое чадо рядом высших инстинктов (да простят меня биологи-физиологи) и среди них — инстинктом познания, да еще в редчайшем п о л н о м виде; обладателю сего, наряду с анализом и синтезом, становятся доступны и более высокие способы постижения жизни (в том числе в усложненных, опосредованных формах). Этот дар наиболее полно выявился в ф и л о л о г и з м е Кожинова (как известно, в переводе с греческого philologia — любовь к знаниям, выраженным в слове). С этих позиций логично сказать, что никуда он не “уходил” — от литературы, от литературоведения и т. д., а естественно наращивал области интересов и по объему (до истории, философии), и по качеству (аналитический подход “уступил” требованиям интеграции* и пр.)

* * *

В. В. Кожинов очень любил свои знания, любил острый спор, любил свое лукавство... любил саму работу исследователя, писателя**.

Не могу не напомнить одну статью, написанную им в начале 70-х годов — “О беллетристике и моде в литературе”. Каких-нибудь 5—7 лет назад почти о том же — на нескольких страничках: хлесь, хлесь... и, как кувалдой, Пришвиным: “Беллетристика — это поэзия легкого поведения”! Все. Нокаут.

Поделиться:
Популярные книги

Мужчина моей судьбы

Ардова Алиса
2. Мужчина не моей мечты
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.03
рейтинг книги
Мужчина моей судьбы

Разбуди меня

Рам Янка
7. Серьёзные мальчики в форме
Любовные романы:
современные любовные романы
остросюжетные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Разбуди меня

Неверный

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.50
рейтинг книги
Неверный

На границе империй. Том 9. Часть 2

INDIGO
15. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 2

Небо для Беса

Рам Янка
3. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
5.25
рейтинг книги
Небо для Беса

Жребий некроманта 3

Решетов Евгений Валерьевич
3. Жребий некроманта
Фантастика:
боевая фантастика
5.56
рейтинг книги
Жребий некроманта 3

Черный Маг Императора 7 (CИ)

Герда Александр
7. Черный маг императора
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Черный Маг Императора 7 (CИ)

Его маленькая большая женщина

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.78
рейтинг книги
Его маленькая большая женщина

Зауряд-врач

Дроздов Анатолий Федорович
1. Зауряд-врач
Фантастика:
альтернативная история
8.64
рейтинг книги
Зауряд-врач

Законы Рода. Том 4

Flow Ascold
4. Граф Берестьев
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 4

Проводник

Кораблев Родион
2. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
7.41
рейтинг книги
Проводник

Возмездие

Злобин Михаил
4. О чем молчат могилы
Фантастика:
фэнтези
7.47
рейтинг книги
Возмездие

Восход. Солнцев. Книга XI

Скабер Артемий
11. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга XI

Курсант: Назад в СССР 10

Дамиров Рафаэль
10. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Курсант: Назад в СССР 10