Журнал Наш Современник №1 (2002)
Шрифт:
* * *
Истинное вокально-инструментальное сочинение тогда, когда музыка и текст независимы друг от друга, т. е. — соединяясь вместе, не вредят друг другу, а разъединяясь, не теряют выразительности и привлекательности.
* * *
Много грязи оставило большое искусство — интриги, воровство, взятки, подкуп. Сонмы жуликов, жучков, спекулянтов (протекционизм), подкуп прессы, служение выгоде и т. д. Все это было бы не так страшно — эти пороки распространены и в других сферах жизни, — но нигде они не выглядят так гадко, потому что нигде
* * *
Ни в коем случае нельзя делать в искусстве ни одного отступления от высокого. К такому ущербному сочинению можно быстро привыкнуть (особенно в наше время с его средствами пропаганды), и оно уже будет казаться допустимой нормой, и, таким образом, возможность падения искусства делается бесконечной.
* * *
Там, где начинает выпирать личность — искусство кончается. Подлинное искусство — вовсе не искусство, ибо состоит в гармонии жизни тела и жизни духа, как любое творение природы — будь то кузнечик или Гималаи. Каждый из них занимает свое место, и глупо сказать, кто из них выше и значительней.
Ах, как запутали нас старые эстеты! Как сделали все обыкновенное — необыкновенным, естественное — чудесным, требующее знания и постоянного изучения — непреходящим, должное — ценным, наиболее зависимое — гениальным. Великий испуг!!
О Моцарт! Ты гениален, потому что тебя не было бы без многих до тебя! Ты вскормился и вспоился молоком многих музык. Все, что до тебя — все твое. Ты очаровательно аморален; как ребенок, на глазах у всех ты украдкой таскаешь подаренные тебе же лакомства. И ты не скрываешь того, что скрываешь это, и потому то, что до тебя считалось дурным, с тобой и после тебя стало нормой прекрасного, потому — что всегда прекрасен бесхитростный человек, а с ним и кузнечик, и птичка, и Гималаи, ибо они именно таковы, какими мы их принимаем.
* * *
Великие творцы бывают двух типов — одни обобщают все, что было создано до них, и создают, подобно философам, из разрозненных течений одно огромное хранилище (Моцарт, Чайковский). Иногда их называют эклектиками, но это неверно — при эклектизме невозможно узнать автора целого.
Другие, отталкиваясь от всего созданного и вопреки ему, создают совершенно новое, что является действительным, в полном смысле открытием и обладает взрывчатой революционной силой, определяющей движение творчества следующих поколений (Эйнштейн, Мусоргский, Свиридов).
* * *
Странные какие-то говорят вещи: пишите больше, пишите крупнее — какая-то мания величия. Количество и крупнота помогут, мол, шире раскрыться. А я не хочу раскрываться, я — не ворота. Я хочу быть лишь полезным, толковым и неназойливым, я не хочу скрипеть при каждом порыве ветра. Многие раскрываются так широко, что уже из них воняет и вокруг натекла ужасная лужа из болтовни и величавости, только неизвестно, ради чего... Может быть, чтобы быть более полезным обществу, нужно вообще молчать. Я не море, в которое впадают реки с громкими именами. Я маленький ручей, питаемый безвестными подземными ключами. И я буду счастлив, если какой-нибудь случайный путник набредет на меня и я доставлю ему нечаянную радость и напою его влагой, какую он не будет пить ни в каком другом месте...
* * *
Совсем утопает старое искусство: теряет слушателей. Без потребителя нет товара. Бегут из России в Европу лучшие музыканты, капитаны национального искусства. Бегут, как крысы с тонущего корабля, бегут, как преступники, как предатели, — нарушают главный капитанский закон: капитан погибает вместе со своим кораблем либо покидает его последним. Конечно, много в мире найдется еще кораблей, как много найдется домов для жилья — но плюнуть на свой первый — это значит плюнуть на себя, плюнуть на лучшее, что дано человеческой душе — благодарность, любовь, долг, т. е. плюнуть на все то, ради чего существует искусство, которому он, капитан, служит. Это есть пример отделения человеческой совести от дела, которому служишь.
* * *
Самая главная задача композиторов — сохранить и завоевать слушателя — любыми путями, но только музыкальными, честными, неподдельными, без бульварщины, без сенсаций, без сплетен, без глазенья, без профчванства, без мании величия, без культа личности, без отвратительной, вонючей теории “лучших людей”, без фаворитизма, который является злейшим врагом всякой подлинно творческой деятельности и способен остановить, изуродовать, свести к нулю не только результаты, но даже самые свойства любого искусства, ибо в этом случае нарушается гармония между способом существования искусства и целью искусства.
Научи меня, лес, умирать,
Беспечально, как ты, увядать.
* * *
Главная особенность народной музыки — отсутствие повторяющихся построений внутри формы.
Поэтому композиторы, берущиеся за разработку народно-музыкального материала и пользующиеся бытующими в профессиональной муз. культуре средствами, — неизбежно вступают в конфликт с материалом, задавая ему неестественные, натянутые, фальшивые качества. Избежал этого по сегодняшний день один только автор — М. Мусоргский, который не пользовался (или очень мало пользовался) общецеховой композиторской техникой (отчего считали, что техники у него никакой нет).
* * *
Как бы сложна и тяжела ни была жизнь, она не в состоянии переделать голубя в крысу, а удава — в лебедя. Крыса всегда останется крысой, а ехидна — ехидной. Голубю не внушить убеждения крысы. Крысиные замашки может перенять только крыса.
* * *
Человек, говорящий правду, умирает не от болезни.
* * *
Пока государства будут подкупать своих граждан только обещаниями благоденствия — на земле не будет покоя.
Лучшее из всего, чему можно научить людей, — бережливое отношение к вещам и скромность в потребностях. Лучшая красота человека — в красоте здоровой наготы, не занавешенной тряпками, шерстью, кожей, снятой с трупов животных. Взяли от хиппи только вид и осмеяли его. А великую идею — борьба против рабства вещей — не заметили.