Журнал Наш Современник 2007 #4
Шрифт:
После прихода Гитлера к власти в Германии нацисты не скрывали своих планов возобновления экспансии на Восток, что, в частности, означало захват Прибалтики. На географических картах, издаваемых в Германии, прибалтийские государства порой обозначались как исконные немецкие земли. Внутри Прибалтики нацисты опирались на активную поддержку значительной части немецкого населения и их сторонников среди эстонцев, латышей и литовцев. В Эстонии существовала откровенно пронацистская партия вапсовцев, попытавшаяся даже организовать государственный переворот.
Порой в Германии развертывались шумные кампании “в защиту немецкого населения Прибалтики” от мнимых притеснений. Опыт событий в Чехословакии и Польше впоследствии показал, что такие кампании предшествовали началу германской агрессии.
Одновременно Германия усиливала своё влияние на правящие круги.
Сообщалось также, что “премьер-министр Эстонии Энпалу является ярым германофилом и в последнее время ведёт активную политику в правительстве по сближению Эстонии с Германией”. Обращалось внимание на субсидирование Энпалу “народного национального союза немцев в Эстонии”. Говорилось, что “Энпалу просил обратить внимание на планомерное воспитание будущих вождей немецкого населения в Эстонии с таким расчетом, чтобы в нужный момент народный национальный союз немцев в Эстонии смог дать руководителей для немецкого движения”. Указывалось, что “эстонское правительство в лице Энпалу и министра просвещения Канна благожелательно расположены к легализации в Эстонии немецкой фашистской молодежной организации “Гитлерюгенд”, но проводить в жизнь это боятся, в силу возможного протеста со стороны советского полпредства”.
В “спецсообщении” Иностранного отдела ГУГБ НКВД СССР в сентябре 1936 года говорилось: “Некоторые руководители эстонского правительства всё больше и больше связываются с немцами, которые всё глубже проникают в Эстонию. В Эстонии определенно чувствуется приготовление к войне и к потере самостоятельности. Лайдонер, Сельтер, а отчасти и Пятс уверены в том, что с началом войны немцы оккупируют Эстонию. В правительственных кругах муссируются слухи о том, что в ближайшие два года начнется война Германии с СССР, что Германия, безусловно, займет Эстонию, страна потеряет свою самостоятельность, и поэтому правительство должно подготовить следующие мероприятия: перевод государственных предприятий в частные руки и организация крупных капиталов, которыми можно было бы потом воспользоваться для сохранения нации. Распространяя такие мысли, правительство пытается обосновать и объяснить уже начавшийся переход крупных пакетов акций предприятий, финансируемых государством, в руки частных лиц, особенно в руки семьи Пятса и лиц, близко стоящих к Лайдонеру. Например, министр Сельтер купил у частных немцев в Берлине акции разных заводов на сумму 750 тысяч эстонских крон. Сельтер купил все это на свое имя, хотя все знают, что он лично таких средств не имеет. Бывший эстонский президент Теннисон в разговоре о внешней политике Эстонии рассказал почти всё то, что изложено выше, и добавил, что окружение Пятса и его семьи начинает выглядеть чудовищно”.
Разведка сообщала: “Эстонские правительственные круги считают, что и латвийское правительство находится целиком на службе Германии. В частности, там хорошо известно, что генеральный секретарь латвийского МИДа Мунтерс является германским агентом, а президент Латвии Ульманис всецело зависит от Берлина”.
Прогерманская ориентация в верхах Эстонии и Латвии шла вразрез с настроениями народов этих республик. Посол Чехословакии в Латвии сообщал 21 сентября 1938 года в Прагу: “Даже при поверхностном знакомстве с положением в Латвии нетрудно убедиться в том, что латышский народ в большинстве своем настроен антинемецки. Подобные антинемецкие настроения берут свое начало еще со времен владычества прибалтийских баронов в Латвии… Наиболее многочисленный слой Латвии крестьянство, хотя оно и не сочувствует политике, проводимой в Советском Союзе в области сельского хозяйства, всё же страшится её менее, чем власти баронов, о которых латышский народ знает, что они полны мести за проведенную в Латвии земельную реформу… Эти бароны в большинстве своем входят в национал-социалистические дружины, которые в случае оккупации Латвии немецкими войсками смогут расправляться с неугодным им элементом, а бароны займут наиболее важные административные посты”.
Из той же докладной записки следовало, что антигерманские настроения были распространены и в Эстонии: “Знатоки предсказывают, что Эстония в случае войны и поражения польской политики скорее встанет на сторону России, чем на сторону Германии”.
Оценивая позицию Литвы, посол Чехословакии писал: “Что касается Литвы, то дать ответ здесь еще труднее, ибо Литва до сих пор играла на двух струнах: немецкой и русской”. Но, заявлял посол, скорее всего “Литва также решила бы в пользу России”.
Несмотря на симпатии к фашистам в Италии, президент Сметона настороженно относился к нацистской Германии. Еще в декабре 1933 года Сметона так оценил роль германского нацизма: “Он открыто агрессивен и стремится не только получить утраченные в последней войне земли, но и новые территории за счет балтийских стран, а потом и России”.
К концу 30-х годов в правящих кругах Литвы усилилась обеспокоенность угрозой, исходившей от Германии и Польши. Посланник Финляндии в Литве сообщал 29 марта 1937 года в Хельсинки: “Территория Литвы находится между Германией, Советским Союзом и Польшей. Если произойдет столкновение между этими государствами, то это будет стоить Литве жизни. Такая устрашающая перспектива заставляет Литву искать самую надежную позицию. Является аксиомой, что искать защиты у Англии и Франции — нельзя, они далеко. Нейтралитет? Но на практике нейтралитет означает полнейшую изолированность. Таким образом, Литва должна выбирать между Польшей, Германией и Советским Союзом, причём Литва выбирает последнее. Трудности, существующие у Литвы во взаимоотношениях с Германией и Польшей, не существуют у нее во взаимоотношениях с Советским Союзом… В Литве не сомневаются в том, что Советский Союз естественный друг, и если опасность, угрожающую со стороны Польши и Германии, расценивают как очень большую, то является только естественным, что дружба с Советским Союзом занимает такое большое место во внешней политике Литвы”.
В ответ на сближение с Советским Союзом Литвы в этой республике активизировалась германская агентура. Советская разведка сообщала, что 10 и 28 июня 1938 года “в Клайпеде в районе порта немцами были организованы многочисленные демонстрации, которые носили ярко выраженный фашистский характер и сопровождались лозунгами в честь Гитлера и великой Германии. Демонстрации были приурочены к дням захода в порт немецких пассажирских пароходов. При разгоне последней демонстрации было применено оружие. Насчитывается более 100 человек раненых, из которых несколько человек тяжело и один умер. Среди пострадавших большинство литовцев. В Клайпеде царит сильное возбуждение… Литовские правительственные круги убеждены в том, что события в Клайпеде спровоцированы немцами и являются подготовкой к захвату Клайпедской области Германией”.
Вскоре Гитлер перешёл от провокаций к действиям. В марте 1939 года Литве был предъявлен ультиматум с требованием передать Клайпеду (Мемель) и прилегающий к городу район Германии. Попытки Литвы заручиться поддержкой Англии и Франции к успеху не привели. Литовское правительство капитулировало и подписало 22 марта 1939 года договор о передаче Клайпеды Германии.
Хотя Германия декларировала в этом договоре обязательства о ненападении на Литву, латвийская миссия в Брюсселе сообщала: “Никто не верит, что Германия остановится на границах Клайпедской области, она в первый подходящий момент пойдет дальше. Судьбу Литвы считают уже решенной и с такой же точки зрения начинают смотреть также на Латвию”.
Французская газета “Ле Суар” от 14 апреля 1939 года писала: “Кто хочет начать военный поход против России, тому надо держать в своих руках Клайпеду. Клайпедская область — это хороший мост для нападения. После Клайпеды, надо думать, последует Данциг, а затем после Данцига — Рижский порт в Латвии. После него, очевидно, Таллин в Эстонии. Эти порты в руках Германии будут пистолетами, направленными против Прибалтики и против России… Балтийское море станет озером Германии”.
В ходе переговоров весной 1939 года между Польшей и Германией по поводу Данцига немцы предлагали полякам вместо Данцигского коридора выход к морю за счет земель Латвии.