Журнал Наш Современник 2007 #4
Шрифт:
В соответствии с пактом о взаимопомощи СССР и Эстония обязывались “оказывать друг другу всяческую помощь, в том числе и военную, в случае возникновения прямого нападения или угрозы нападения со стороны любой великой европейской державы по отношению морских границ Договаривающихся Сторон в Балтийском море или сухопутных их границ через территорию Латвийской Республики, а равно и указанных в статье III баз”.
Третья статья определила право Советского Союза “иметь на эстонских островах Сааремаа (Эзель), Хийумаа (Даго) и в городе Палдиски (Балтийский Порт) базы военно-морского флота и несколько аэродромов для авиации на правах аренды по сходной цене”. Договор закреплял за СССР право держать на участках, отведенных под базы и аэродромы, “ограниченное количество советских наземных и воздушных вооруженных сил, максимальная
Участники договора обязывались не участвовать в союзах или коалициях, направленных против другой стороны. СССР обязывался “оказывать эстонской армии помощь на льготных условиях вооружением и прочими военными материалами”. В договоре подчеркивалось: “Проведение в жизнь настоящего пакта ни в какой мере не должно затрагивать суверенных прав Договаривающихся Сторон, в частности, их экономической системы и государственного устройства”.
Договор, подписанный в Москве, соответствовал всем нормам международного права и был зарегистрирован в Лиге Наций 13 октября 1939 года в Официальном регистре договоров Секретариата в соответствии со статьей 18 Устава этой организации. И хотя советско-эстонский договор не посягал на суверенитет страны, К. Н. Никитин так характеризовал реакцию верхов Эстонии: “Правящая буржуазная эстонская верхушка, промышленная буржуазия заключала пакт о взаимопомощи с большим недоверием и неохотой. В приходе Красной Армии видели подрыв своего господства, видели начало своего конца”. Особенно негативной была реакция эстонских военных. “В правительстве при обсуждении вопроса о заключении эстоно-советского пакта выступали ярыми противниками заключения этого пакта генерал Лайдонер и бывший премьер-министр Энпалу… Эстонское высшее офицерство настроено было все время против СССР, шло всецело за Лайдонером и не сочувствовало пакту. В особенности враждебно настроен кайцелит”.
В то же время политический уход Германии из Эстонии и выезд десятков тысяч немцев из страны вызвал позитивную реакцию в широких народных массах. Как отмечал К. Н. Никитин, “эстонцы выражают чувство удовлетворения по поводу отъезда немцев из Эстонии. Своё удовлетворение их отъездом они обосновывают тем, что немцы всегда в Прибалтике вели себя как завоеватели и поработители. Вместе с экономическим угнетением они несли с собой и национальное угнетение, они стремились уничтожить национальную культуру и т. п …Фашизм, который упорно прививали немцы в Эстонии и который был по нутру правящей эстонской буржуазии, взятый вместе с воспоминаниями о немцах как завоевателях, родил в эстонских широких кругах чувство ненависти. Хозяйничанье немцев и их заносчивость по отношению к эстонскому населению, угроза полным порабощением, если придет Гитлер, еще больше разжигали у эстонцев чувство ненависти к немцам”.
Советско-эстонский договор породил в Эстонии надежды на перемены в стране. К. Н. Никитин записывал в дневнике, что в советско-эстонском договоре “рабочие круги, крестьянство и интеллигенция видели… предпосылку и удобный момент для борьбы с реакционным правительством за свои права. Эстонско-советский пакт и вступление советских войск на территорию Эстонии расценили по аналогии с Западной Белоруссией и Украиной. Отсюда различного рода делегации рабочих союзов: текстильщиков, деревообделочников и т. д. с просьбами о смычке с советскими профсоюзами, с жалобами на притеснение профсоюзов эстонским правительством, с жалобами на аресты и усиление режима Пятса — Лайдонера”.
Вскоре после подписания договора с Эстонией, 2 октября, в Москве начались советско-латвийские переговоры, в которых принял участие И. В. Сталин. По словам латвийского министра иностранных дел В. Мунтерса, И. В. Сталин заявил: “Прошло двадцать лет; мы окрепли, и вы окрепли. Мы хотим с вами поговорить об аэродромах и обороне. Мы не навязываем вам нашу Конституцию, органы управления, министерства, внешнюю политику, финансовую политику или экономическую систему. Наши требования диктуются войной между Германией, Францией и Великобританией. Если мы договоримся, появятся очень благоприятные условия для коммерческих договоров. Австрия, Чехословакия и Польша как государства уже исчезли с карты. Другие тоже могут исчезнуть. Договоры, заключенные в 1920 году, не могут существовать вечно”. Как и в ходе советско-эстонских переговоров, СССР требовал размещения своих Вооруженных Сил на территории Латвии. Мунтерс добился сокращения советских войск с 40 до 30 тысяч.
Как вспоминал Мунтерс, Сталин “показал удивившие нас познания в военной области и свое искусство оперировать цифрами”. Так, Сталин заметил, что “через Ирбентский пролив легко могут пройти 1500-тонные подводные лодки и обстрелять Ригу из четырехдюймовых орудий”, и ещё сказал: “…батареи у пролива должны находиться под одним командованием, иначе не смогут действовать… Аэродромов требуется четыре: в Лиепае, Вентспилсе, у Ирбентского пролива и на литовской границе. Вам нечего бояться. Содержите 100 000 человек. Ваши стрелки хороши, а ваша армия лучше, чем эстонская”.
В соответствии с советско-латвийским договором о взаимной помощи, подписанным 5 октября, Латвия предоставила СССР право создать военно-морские базы в Лиепае и Вентспилсе, базу береговой артиллерии между Вентспилсом и Питрагсом, а также несколько аэродромов. 10 октября правительство Латвии утвердило этот договор на своем заседании. Несколько позже было заключено и советско-латвийское торговое соглашение.
3 октября 1939 года в Москве начались переговоры с министром иностранных дел Литвы Ю. Урбшисом, в которых также принял участие И. В. Сталин, а 10 октября был подписан литовско-советский договор о взаимной помощи. СССР получил право разместить гарнизоны Красной Армии в городах Вилейке, Алитус, Приенай и “пользоваться восемью посадочными площадками для авиации”. В Литву был введен 20-тысячный контингент советских войск. И, наконец, следует особо сказать о поистине царском подарке Сталина Литовской республике. В соответствии с договором СССР передал Литве город Вильнюс (Вильно) и Вильнюсскую (Виленскую) область, занятую Красной Армией после вступления на территорию Польши.
Законность трех договоров, заключенных в Москве с 28 сентября по 10 октября, не подвергалась сомнению. Заявления же о том, что после подписания советско-германского договора о ненападении и договоров с Эстонией, Латвией и Литвой Прибалтика превратилась в советский протекторат, искажают правду. Как бы ни усиливались возможности для давления у державы, имеющей военные базы на территории другой страны, это не означает установления протектората над ней. Никто же не объявляет Японию, Испанию, Англию, Италию, Турцию, Германию и другие страны, где имеются базы США, американскими протекторатами.
Вскоре после ратификации договоров Советский Союз и страны Прибалтики приступили к их реализации. 18-19 октября советские войска в составе 21347 человек, 78 орудий, 283 танков, 255 самолетов вошли на территорию Эстонии.
Комментируя ввод советских войск в Прибалтику в своей беседе с руководителем Коминтерна Георгием Димитровым 25 октября, Сталин подчеркнул: “Мы думаем, что в пактах о взаимопомощи (Эстония, Латвия и Литва) мы нашли ту форму, которая позволит нам поставить в орбиту влияния Советского Союза ряд стран. Но для этого нам надо выдержать — строго соблюдать их внутренний режим и самостоятельность. Мы не будем добиваться их советизации. Придет время, когда они сами это сделают”.
Ввод советских войск воспринимался многими в Эстонии, Латвии и Литве как средство уберечь народы Прибалтики от участи Польши и возможность сохранить свой нейтралитет. По сообщениям советских полпредств, в октябре в Таллине, Риге, Каунасе и других городах “происходили многотысячные демонстрации трудящихся, приветствовавших заключение договоров с СССР. Такие же демонстрации состоялись при вступлении советских войск в Эстонию, Латвию и Литву”.
21 октября 1939 года Никитин сообщал в Народный комиссариат иностранных дел (НКИД) СССР о нескольких инициативах со стороны как правительственных, так и общественных организаций, направленных на демонстрацию улучшения эстонско-советских отношений. Министр иностранных дел Пийп сообщал Никитину об организации “концерт-акта”, на котором должны были выступить министр и советский полпред (на что Никитин дал согласие). Полпред просил указаний НКИДа в связи с просьбой эстонского профсоюза строительных рабочих организовать прием в рабочем доме для команд кораблей, заходящих в Таллин, и ответно посетить советские корабли на таллинском рейде. Он просил также рассмотреть просьбу эстонского профсоюза текстильщиков принять делегацию на октябрьские торжества.