Журнал Наш Современник 2008 #9
Шрифт:
Эстрада, словно ухо упыря.
Листва дерев клинками ветра сбита.
Прохожий немец глухо шепчет: битте!
Любите немца, барышни, любите…
А барышни о русском говорят.
Как он сутул и как очами огнен!
Его увидит женщина и охнет…
Очки
Прочистит нос, утрет глаза платком,
И тяжким шагом попирая осень,
Пойдет он в магазин за молоком.
А русский дьявол мимо под хмельком -
Как снега ком, как злого ветра сгусток,
Промчит, и на душе у немца пусто.
Он шепчет как потерянный: "Комм… комм…
Ихь… я толстяк… Пустяк, а нет удачи:
Меня увидит женщина и плачет…
В публичный дом! Трудом я нажил сумму,
Я задолжал Терентию и куму.
Хотелось в Государственную Думу -
Теперь куда? Нет спасу от стыда!
Карету мне!" И вот ему - карета,
И немец мчит сперва на оперетту,
А позже, под огромнейшим секретом:
"Гутн абенд, то есть, здрафстфуйте, мадам…"
Мадам его словам не удивится
И поведет к стареющим девицам…
И снег с дождем как проклятые хлещут,
И немец пьет шампанское Клико.
В тиши вечерней черти ищут клещи,
Но миг любви уже недалеко.
И пот на лбу: копеечка к копейке,
За гривной гривна, два рубля к рублю:
"Скажи, Наташа: Карл, я вас люплю…"
– "Люблю, Карлуша! Но пока не пейте… "
Нет. Он нальется водкой - сто на сто.
Городовой разбудит под кустом.
"О фатерлянд! О розы над иконой!
О розовый младенческий покой!
Я здесь никто… Ну кто
И немец Карл из лавочки суконной.
И новый околоточный, вот тля,
Дерет с меня в субботу два рубля!
Жену мою Терентий, возчик сена,
Нехорошо хватает за колено.
Он, бородатый варвар, русиш швайн,
Ее пытался бросить на диван!
Ну, всё. Пойду домой, к своим сосискам.
Прощай, люповь. Была ты отшэнь блиско…"
Но не только забавные экспромты удавались Коле легко, без помарок. Помню, свою замечательную "Песню о вранье" он написал ровно за семнадцать минут. Я невольно засек это время - ровно столько длился мой поход в столовую университета, в общежитии которого мы праздновали Новый год. А одну из лучших своих песен - "Я пришел на вокзал" - Николай сложил в голове за полчаса, пока шел от нашего дома к железнодорожному вокзалу - и потом обратно. Дело было в полночь ("на табло три нуля"), перестал ходить всякий транспорт, поэтому Коле тогда пришлось вернуться и заночевать у
нас. Помню, он пришел и почти с порога спел нам эту свою уже абсолютно законченную песню:
Я пришел на вокзал -
На табло три нуля,
Ух, глаза бы мои не глядели!
И себе я сказал:
Возвращения для
Я уеду на этой неделе.
(…)
Все уже позади,
Век меня остудил,
Осудил на скитанья без срока.
Вместо тела - страна,
Вместо сердца - струна,
Вместо радио - в роще сорока.
Вспоминается еще история, свидетельствующая о силе и глубине творческой концентрации внимания у Николая. Однажды я стал свидетелем его ссоры с любимой женщиной. Дело было поздним зимним вечером. Нас было человек пять, и мы из одной компании ехали в другую. На остановке мы долго стояли, ожидая трамвай, и наблюдали эту ссору. Затем Коля отошел в сторонку и застыл в одной позе. Он проигнорировал подошедший трамвай - в результате вся компания осталась ждать нового трамвая. Попытки вывести Колю из ступора были безрезультатны, он продолжал стоять как истукан. Наконец, я подошел к нему и спросил: "В чем дело? Что с тобой?" "А я, Серега, песню сочиняю", - ответил он. Вскоре он исполнил эту свою новую песню, написанную в состоянии параллельного внимания…