Журнал Наш Современник 2009 #1
Шрифт:
– Пичугин малый прицепился… Денег просил… Но ты не связывайся, выйду отсюда - сам с ним разберусь!
– Да уж ладно, разбиральщик!
– ухмыльнулся Геннадий и сразу нахмурился.
– Ты вот что, - напомнил о себе старший Бунтов.
– Скажи матери, чтобы она за Данилкой повнимательней присматривала, а еще лучше будет, если отправит его в Рязань, а то этот гаденыш как бы чего с ним не сделал! Пугал: мол, дом пожгу и с Данилкой разделаюсь!
– Значит, на детей замахивается… Ну, это мы еще посмотрим… Ладно, отец, хватит об этом, а то ты уж разволновался - потный лежишь. Вы-
здоравливай скорее, да о работе надо не забывать. А то
– Что урожай… Скажи олигарху, что осталось убрать картошку да где-то продать. Мы с Коляней попробовали, и вот чем это обернулось.
– А потому что с нами не посоветовался, по-своему решил делать. Ладно, насчет урожая не беспокойся. Как выберете картошку, дашь команду. Два-три трейлера пригоним, все разом возьмем, а дальше не твоя забота! Вам теперь о другом надо думать: как только урожай соберете, надо будет зябь поднимать, к следующему году землю готовить. А земли-то немало - более тысячи гектаров!
Чем ее поднимать-то? На моей "Беларуси" разве одолеешь такую махину?
– Технику вам уже заказали и проплатили заказ, в начале сентября поступит. Так что, отец, не залеживайся здесь, а то врачи залечат. Они, знаешь, какие? За ними глаз да глаз нужен!
– Это уж точно!
– попытался Андрей сменить положение и сморщился.
– Помочь?
– спросил сын.
– Ладно уж, сам потихоньку.
Геннадий ушел поговорить с врачом, а Бунтов остался в размышлениях, и уж ругал себя, что ляпнул сыну про Пичугина. Но даже это минутное волнение быстро оставило Бунтова, когда он вспомнил слова сына о том, что вскоре получит новую технику. Вот радость-то! И вдвойне оттого, что Герасимович держит слово. Вот это настоящий мужик! Пообещал - выполнил! Сказал - сделал! И от этих мыслей Бунтов представил, как они с Коляней вскоре выйдут в поле на новых тракторах, как будут врубаться в рыжий бурьян, как будут подминать россыпь берез, успевших нахально разрастись за последние годы вдоль посадки, как будут жировать на черной пашне грачи перед отлетом… Такая приятная картина открылась Бунтову, что он от радостного предвкушения закрыл глаза, представляя все будто наяву, а пришел в себя от легкого прикосновения к плечу. Глаза открыл - Роза рядом улыбается! Бунтова как жаром осыпало! Все же спросил, не сумев скрыть испуга:
– Привет, откуда свалилась?!
– Узнала о твоей беде и приехала вот, фруктов привезла. Не ругайся!
– Я разве ругаюсь… Только у меня сейчас сын в гостях - к врачу пошел… Вернется, чего ему скажу-то? Понимаешь ситуацию?
Не сердись… Я на минутку. Мне и этого достаточно - одним глазком взглянуть!
– Чего на меня глядеть? Вот выпишусь скоро - сам загляну! Договорились?
– словно у непонятливой школьницы спросил Бунтов.
– Договорились…
– Ну, тогда ступай, а то сын вот-вот вернется.
Роза вздохнула, обиженно поджала губы. Она положила в тумбочку пакет с фруктами, несколько пачек сигарет и, коснувшись его руки, быстро вышла из палаты. Как только вышла, сосед с забинтованным лицом, по пьяному делу свалившийся с мотоцикла и сломавший челюсть, за что получил прозвище "Шумахер", приметив необычную посетительницу, прошамкал:
– Кто это, Николаич?
– Племянница… - вроде бы равнодушно отмахнулся Бунтов, радуясь в душе, что Роза не стала разводить канитель и быстренько убралась.
– Хороша племянница… А вообще-то ты, Николаич, молодец.
– Много говоришь… При сыне ничего не болтай!
– попросил Бунтов и по-свойски моргнул любопытному соседу, и сделал это вовремя, так как почти сразу вернулся Геннадий и, как показалось, подозрительно посмотрел на отца.
– Все, бать, обо всем договорился! Выздоравливай и ни о чем не думай, - обнадежил он.
– У тебя сейчас эти две задачи самые главные.
– У меня, дорогой мой, сейчас все главное, а еще главней дела ждут впереди. Так и передай Герасимовичу, чтобы на меня надеялся да и на Ко-ляню тоже, потому что пока надеяться не на кого.
– Сказав это, Бунтов
вдруг почувствовал, что неимоверно устал, откинул на подушку потную голову и закрыл глаза, спросил:
– Домой-то заедешь?
– Обязательно…
– Матери привет передай. Скажи, чтобы завтра не приезжала - нечего мотаться!
– Сказать-то, конечно, скажу, но только она все равно сделает по-своему. Ладно, пап, поеду, пожалуй… Через недельку еще прискачу!
– Они расцеловались, и Геннадий тихо вышел из палаты.
После ухода сына Бунтов сразу же заснул, спал до утра и проснулся с другим настроением: есть захотел! Не дожидаясь завтрака, он, аккуратно повернувшись, пошарил в тумбочке, нашел пакет пряников, и показались они в этот момент необыкновенно душистыми. Смолотив три или четыре, захотел яблок, а потом и банан съел. Так что, когда принесли завтрак, от каши отказался, а чаю попил с удовольствием, два стакана выдул.
Все дни, пока он отлеживался в больнице, к нему приезжала Валентина. Дня через три после операции Бунтов начал выходить в больничный двор, чтобы можно спокойно поговорить с женой, пошутить с Данилкой, которому каждый раз что-нибудь дарил. И дарил не потому, что хотел заручиться вниманием внука, а потому, что вдруг понял, что до больницы он почти не уделял внимания ему, словно в их доме все жили сами по себе, и никто ни о ком не заботился.
Дело шло к выписке, но неожиданно рана у Бунтова загноилась. Валентина, конечно, огорчилась, узнав про осложнение, но сделать ничего не могла. Когда же намекнула, что, мол, надо бы поговорить с врачом, Бунтов пригрозил:
– Только попробуй! Если уж такая заботливая, то подумала бы о том, кто нам картошку будет выбирать? Ведь осталась неделя-другая, и можно будет копать!
– Вручную, что ли?
– Зачем… В Перловке картофелекопалку возьму. А вам надо будет ботву скосить… Но это ладно, об этом я сам Коляне скажу. Так что твоя забота сагитировать баб и потом быстренько убрать урожай. А как уберем, то олигарх фуры пришлет.
Фролов приехал на следующий день. Это была его вторая поездка к товарищу, и приехал он на мотоцикле, хотя в первый приезд прибыл в Электрик на автобусе, не успев купить шины к мотоциклу. Теперь же он гордо въехал в больничный двор и остановился почти под окнами бунтовской палаты. Услышав треск мотоцикла, Бунтов вышел во двор.
– Какие новости?
– спросил Бунтов и внимательно посмотрел на Фролова, словно тот в этот момент мог что-то скрыть.
И Коляня, действительно, замялся, заерзал на скамейке.
– Не хотел, но если уж допытываешься… Петрович вчера копыта отбросил. Недели не прошло, как из больницы привезли. Да врачи и не обещали ничего хорошего.
– Жалко мужика, - не сразу сказал Бунтов, словно настроил себя на какую-то иную, более важную новость.
– А я ведь собирался навестить его, когда оказался здесь. Ведь он лежал в соседнем отделении.