Журнал Наш Современник №5 (2003)
Шрифт:
В последние годы руководство ВМС США предприняло ряд решительных шагов для создания в акватории Баренцева моря так называемого “противолодочного зонтика” — сети станций наблюдения, непрерывно решающей задачу обнаружения, классификации и сопровождения российских атомных подводных лодок. Исходя из осуществляемого США стратегического проекта “Исследование характера будущей войны на море в ходе региональных конфликтов, определение роли и задач сил и средств противолодочной войны” можно с уверенностью утверждать, что военно-политическим руководством США в качестве приоритетной решается задача по локализации и сведению к нулю возможности боевого применения российского атомного подводного флота стратегического назначения.
Этим же целям служат как оперативно-тактические, так
В других сопредельных российскому Северу районах американцами активно создается система сбора информации об испытаниях наших межконтинентальных баллистических ракет. Мониторинговый комплекс осуществляет слежение за полетом ракет, стартующих в районах Северного моря, Плесецка и Татищево, собирает данные со всех участков их траектории и регистрирует вход объекта в район российского испытательного полигона на Камчатке. Кроме того, являющийся составляющей частью американской ПРО комплекс может быть использован для высокоточного наведения как ядерного, так и любого другого вооружения. Описываемая система есть не что иное, как плод совместной разработки элементов системы ПРО США в рамках российско-американской программы РАМОС, организованной при непосредственном участии неправительственных научных организаций. Официальным обоснованием совместной работы в военно-космической области стал тезис о неспособности нынешней российской системы ПРО безошибочно идентифицировать агрессора, что, в свою очередь, может привести к ошибочному выбору цели для ответного удара.
И вот, задавшись целью модернизировать “устаревшую” российскую систему ПРО, американская сторона привлекла к работе российских специалистов, труды и информация которых были использованы, однако, для создания и модернизации ПРО американской.
Одним из центральных звеньев Национальной системы ПРО США является размещенная в 60 км от границы с Россией близ населенного пункта Варде (Норвегия) современная американская РЛС (радиолокационная станция) HAVE STAR . Официальной задачей этой РЛС является составление каталога “космического мусора”, находящегося на высоких околоземных орбитах, а ведь удаленность Севера Норвегии от экватора, на линии которого проводятся обычно подобные наблюдения, делают этот район одним из самых неблагоприятных для таких целей. Тем более что среди материалов, представленных ВВС и ВМДО США прессе 1 декабря 1999 года, есть слайд, на котором станция HAVE STAR изображается связанной с центральным командным пунктом ВВС США в Чейни Маунтин (штат Колорадо). Работая в паре с другой аналогичной станцией, размещенной в Эриксоне на острове Шемия (Алеутские острова), HAVE STAR способна обеспечивать высокоточную информацию о наиболее ответственном участке траектории российских ракет — этапе разделения боеголовок и выпуска ложных целей. Без данных, получаемых этой станцией, американская система ПРО не могла бы достаточно надежно и быстро выделять российские боеголовки из всей совокупности летящих к ее территории объектов, что сделало бы ее развертывание практически бессмысленным. Ранее решать такого рода задачи вооруженные силы США возможности не имели.
Другое направление прорыва США в военно-космической области за счет использования российских технологий обеспечивается, по мнению экспертов, глубоко интегрированным сотрудничеством министерств обороны США и России в рамках Международного Центра по негативному и позитивному контролю за использованием ракетно-ядерного оружия. Цели этого проекта глобальны: американцы стремятся установить контроль над российскими
На протяжении последних лет в России появилось множество неправи-тельственных внутри- и межведомственных структур, установивших качест-венно новый уровень политических взаимоотношений с США. Деятельность этих организаций практически не зависит от воли политического руководства России, принимаемых им военно-политических решений и действующего федерального законодательства.
Появились они в результате подписания ряда совместных заявлений президентов США и России — в целях, согласно американской трактовке, радикализации дипломатических процессов на уровне первых лиц ядерных держав. Процессы действительно радикализовались — Россию финансируемые из-за рубежа “независимые” эксперты из неправительственных центров видят объектом одностороннего, без учета интересов ее национальной безопасности, разоружения. Заняв прочные позиции в экспертно-консультативном Совете российской Думы, “независимые” эксперты занимались подготовкой профильных законов — “О космической деятельности в РФ”, “О государственной политике в области обращения с радиоактивными отходами”, “Об использовании в России атомной энергии”, “О ратификации Договора об ограничении СНВ-2” и др.
По сути дела, неправительственные научные центры превратились в посреднические звенья между представителями контролируемых спецслужбами США “неправительственных” зарубежных организаций и специалистами ведущих отечественных НИИ и КБ, высокопоставленными чиновниками из министерств, ведомств и органов федерального управления, группами депутатов из комитетов по обороне, безопасности и международным делам Госдумы. Сотрудничество на неправительственном уровне, как показывает практика, вовсе не исключает участие высокопоставленных правительственных чиновников.
Предоставляемые “неправительственными центрами” экспертные оценки и псевдонаучные политические анализы существенно упростили проведение ряда специальных дезинформационных акций на федеральным уровне. Вспомним, например, СНВ-2. Россия обязалась гарантировать уничтожение и необратимое переоборудование шахтных пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет СС-18 — а в обмен ей был обещан одноразовый показ тяжелых американских бомбардировщиков, оснащенных ядерных оружием, вкупе с ничего не значащими гарантиями не оснащать их большим количеством вооружения.
Если провести построчную идентификацию Договора СНВ-2 на русском и английском языках, то выявится множество грубых орфографических и пунктуационных ошибок, способных привести к различному толкованию сторонами положений Договора. Это свидетельство того, что над документом работали люди, не являющиеся в военной области специалистами и не владеющие английским языком на необходимом уровне. Вряд ли только случаен подбор этих “специалистов” — согласно имеющимся у нас сведениям, к составлению текста Договора по заранее заданным параметрам привлекались неправительственные научные центры. Некоторые из них принимали непосредственное участие и в разработке документов по двустороннему межгосударственному разоруженческому процессу: в результате некоторые документы, регламентирующие взаимоотношения России и США по наиважнейшим вопросам стратегического паритета, были обозначены не как соглашения, а как абстрактные договоренности, ни к чему подписавшие их стороны не обязывающие. Именно на этом настаивали представители американской стороны перед тем, как с большой неохотой подписали Договор об ограничении наступательных потенциалов.
Назовем, чтобы не быть голословными, конкретные зарубежные и отечественные организации (в том числе и неофициальные), в разной мере влияющие на чересчур, на наш взгляд, активно проходящий в России процесс разоружения:
— Центр по изучению вопросов национальной безопасности при Массачусетском технологическом институте (США);
— Центр по изучению энергетики и окружающей среды при Принстонском университете (США);
— Международный институт по изучению стратегических проблем при Стэнфордском университете (США);