Журнал Наш Современник №9 (2002)

Журнал Наш Современник

Миф — вот подлинная стихия великого художественного дарования, именно в мифе Васильев нашел духовные основания своего творчества. Символический реализм — так сам художник определял свое оригинальное направление, свой путь в русской живописи XX века.

Образы величия русского духа — благородная почва, на которой растет к солнцу всякий подлинный русский творец, кто б он ни был по призванию. Герои эпоса обращают человека к высшим проявлениям жизни, преображают и просветляют его дух, который возрастает мужеством предков, придавая самому художнику эпическую мощь. Не случайно мифологический эпос — единственная сфера, где люди и боги действуют наравне, бок о бок. Боги впускают человека в свой круг. Герой в древней

мифологии — это сын бога и смертной женщины, он тем самым живет на грани двух миров — человеческого и божественного. Герой способен на подвиг, деяние, невозможное для простого смертного. Обычный человек может стать героем, только совершив великий поступок, превосходящий земной порядок вещей, принеся себя в жертву ради высшей цели. Тем самым человек усыновляется бессмертными богами, уподобляется им. Художник, окруженный эпическими образами и движимый высокими замыслами, сам вступает в круг героев как равный.

Константин Васильев объединяет в своем творчестве героев из разных эпох. Существует как минимум три героические эпохи, образы которых запечатлены в творческом наследии художника. Первая из них — эпоха арийского эпоса, общая для европейских народов, имеющих единый расовый корень. Герои “Старшей Эдды”, воплощенные Васильевым в графическом цикле “Кольцо Нибелунгов”, это Зигфрид, богиня любви Фрея, карлик Альберих и другие образы, навеянные музыкой Рихарда Вагнера, также преисполненного героического мироощущения. Музыка великого германца вдохновляла Васильева, стихия музыки вообще была наиболее родственной художнику, столь же близкой ему по духу, как и сама живопись. Из всего пантеона арийских богов Васильев включил в собственный мир образов прежде всего Валькирию. Эта божественная вестница стала подлинной музой художника.

Другая героическая эпоха Васильева — былинная эпоха Руси. Эпоха древнерусских героев рождается из мифологического универсума славян, объединяющего пантеон языческих богов, одного из которых художник изобразил на картине “Свентовит” — грозное, облаченное в доспехи божество с печальными глазами. Оружие бога — оружие духовной брани, в которой сражался художник, подчас в одиночку одолевая врага в поединке. Он был и один в поле воин среди ненавистников и равнодушных в глухом безвременье, но только облаченный в незримую броню, во всеоружии духа мог он защитить святой огонек свечи в русском заповедном окне.

Рождение былинной эпохи из древнерусского пантеона характеризует символический акт, отраженный Васильевым в работе “Дар Святогора”. Святогор — олицетворение мистической мощи Руси, объемлющей небесный дух, кровь рода и земную почву. По сказанию, Святогор — сила неимоверная, он мог бы и землю поднять, если бы вделать в нее кольцо. Когда он передает русскому витязю меч, это означает высшее посвящение, дар Святогора — это меч харизмы. Герой, получивший меч, становится духовным вождем народа, посвященным в божественный замысел. Работа Васильева, раскрывающая этот символический акт, так и называется: “Огненный меч”.

Эпоха богов окончена, эпоха богатырей наступает на Руси. И первая цель героя — подвиг. Во все века и на все времена этим подвигом было сражение со злом. Олицетворение зла — змей, или дракон в западном рыцарском эпосе. Сражение витязя со змеем — общий сюжет для русской и европейской мифологии. Мотив этот может иметь и такое происхождение, что человек, совращенный змием в Райском саду, жаждет поразить виновника своего изгнания, переиграть миф и вернуть потерянный рай. Святой Георгий Победоносец из православной агиографии также поражает змея, безусловно, здесь бой со змеем — бой за Царство Небесное. Все эти образы несомненно имеют один источник. Васильев не мог обойти стороной этот символический подвиг, одна из его картин — “Бой Добрыни со Змеем”.

Самой знаменательной фигурой русских

былин и для Васильева был Илья Муромец, которому посвящены работы художника “Илья Муромец освобождает узников” и “Илья Муромец и голь кабацкая”.

Сродни Илье-богатырю и Садко, гость (купец) Новгородский, изображенный Васильевым дважды — на картинах “Садко в море” и “Садко и Владыка Морской”. На этот раз русский богатырь одолевает не врага в человеческом обличье, а саму неумолимую стихию. Попав в пучину морскую, Садко своей вдохновенной игрой на гуслях заставил плясать Владыку Морского, отчего на море разразилась невиданная буря, и мореходы взмолились, чтобы купец перестал играть.

Микула Селянинович с картины Васильева “Вольга и Микула” — вот истинный русский характер. Мирный пахарь, этот добродушный гигант — подлинное олицетворение народной души. Его призвание — возделывать русскую землю, плодородную, необъятную и щедрую, как и сама душа Народа-Микулы. Душа и земля таинственно связаны между собой незримыми узами; только Микула-добрый оратай может быть подлинным хозяином Земли Русской, другому она неподвластна: в чужих руках не будет рожать земля, и небо прогневается на инородца, погибель сынам его! И как бы ни был могуч Вольга-богатырь на картине, он представляется мал по сравнению с пахарем Микулой. Но случись лихолетье, Микула Селянинович и в одиночку выйдет против вражьей рати, и тогда не будет в мире силы грозней этого русского титана, который, вооружившись одной своей натруженной сохой, не остывшей от пашни, одолеет черную напасть. Бойтесь прогневать доброго Микулу, вороги Земли Русской!

Но вот оно и настало — грозное лихолетье. Плачет-убивается княгиня Ярославна на картине Васильева “Плач Ярославны”, она оплакивает не только участь мужа, но и саму Святую Русь приснопамятную. Воздетые к небу руки, глаза, исполненные слезами... Безутешны рыдания княгини о минувшем и безвозвратном на фоне наползающих сумерек. Поразительны, проникновенны краски картины, это осиротевшая душа кричит в бездонную небесную бирюзу. Первое великое горе пронзило юное сердце. Но у Васильева нет мертвого — есть уходящее. Надвинулись из-за горизонта иные времена.

Сменяются героические эпохи. Словно моровое поветрие чумы, пришло на Землю Русскую татаро-монгольское иго. Героизм в творчестве Васильева приобретает женский облик: мудрость и терпение — женские добродетели. Народу надо выстоять в черную годину, чтобы напитаться новых сил от Матери-Земли. Настасья Микулишна, женщина-воительница с одноименной картины Васильева, открывает в творчестве художника плеяду русских женских характеров. Когда мужчины пали в бою или сникли духом, место защитников Отчизны занимает хранительница домашнего очага. В многоликом образе русской женщины — вся соль Земли Русской, тайная суть священной Матери-Земли.

На картине “Авдотья Рязаночка” молодая женщина с простым и открытым лицом изображена предводительницей множества крестьянского люда, который теснится за ее спиной. Но Авдотья Рязаночка отнюдь не воительница-амазонка, как ее героическая предшественница из прошлой эпохи, ее подвиг иного рода. Проникновенная вековая мудрость читается в ее взоре. Когда татарский хан покорял Рязань, он встретил столь ожесточенное сопротивление защитников города, что в отместку повелел всех мирных жителей угнать в полон, в Орду. Среди тех, кому грозило рабство, у Авдотьи Рязаночки были отец, муж и малый брат. Смелая женщина явилась к хану и стала просить у него освободить близких, на что лукавый кочевник предложил ей самой выбрать из троих кого-нибудь одного. Это был бы тяжелый выбор для каждого. Но героиня рассудила вслух, что ее отец уже дал продолжение роду, у них с мужем тоже есть дети, а вот у брата все впереди. И она попросила освободить брата. Пораженный Авдотьиной мудростью, хан повелел отпустить на волю всех рязанцев.