Журнал "Полдень XXI век" 2005 №1
Шрифт:
— Нет, папа, все в порядке, просто тут возник один щекотливый вопрос.
— Ты тоже завел другую женщину? — посуровел папа. Он не одобрял современных скоростных браков, и считал, что жена дается на всю жизнь. Даже развод Боссе, случившийся, в общем, не по его вине, он встретил очень отрицательно.
— Нет, папа, я тоже старомоден. Меня интересует вот что… — Сванте помедлил. — Вы с мамой действительно думали, что у меня был аутизм?
Молчание с другой стороны было очень долгим.
— Почему ты спрашиваешь? — спросил папа наконец.
— Потому что сегодня узнал, что был болен неизлечимой
— Больше никто тебя не навещал? — после столь же долгого молчания спросил папа.
Точнее, даже не спросил, а заставил подтвердить свое предположение интонационно.
— Нет… — протянул Сванте.
— Малыш, ты вел себя странно, когда мы вернулись с мамой из путешествия. Тетя Хильда и дядя Юлиус замечали, что ты слишком часто проводишь время уединенно в своей комнате, у открытого окна, а по ночам разговариваешь сам с собой. Мы не могли рисковать, ты был всеобщим любимцем, — папа старался говорить мягко, но голос его звенел, как клинок. — Нам сказали, что у тебя аутизм, нам ничего не оставалось делать, как поверить, что это лечится. И это действительно прошло, разве что любовь к раскрытому окну так и не удалось изжить.
Сванте слушал папу, и его никак не оставляло ощущение, словно папа говорит все это не для Сванте, а для кого-то постороннего. Как будто их подслушивают.
— Да ладно, папа, я ведь только спросил, я просто не мог вспомнить, что было что-то подобное, — принял Сванте навязанную папой игру. — Извини, что поздно позвонил.
— Ничего, сынок, я все равно не спал. Приезжайте поскорее. И не спи с открытым окном, майские сквозняки очень опасны.
Отбой.
Чем дольше в лес — тем больше дров. Вся эта история начинала напоминать профессору плохие американские боевики, где главный герой теряет память, и должен вспомнить все, пока его не укокошили секретные спецслужбы.
Могли ли Малышу прочистить мозги?
Вполне. Если это были государственные спецслужбы, то надавить на родителей они могли легко и просто. Да на папу и давить не пришлось бы — он ведь военный, хотя и не секретный, а обычный клерк в министерстве. Интересы государства для него значили столько же, сколько и интересы семьи, если не больше. Другое дело, как Малыш, девятилетний мальчик Сванте Свантессон, мог угрожать этим интересам.
И почему окно? Что такого было в окне? И почему папа посоветовал его закрыть?
Сегодняшний, точнее, уже вчерашний карлик в синей арестантской робе. Он влетел через окно. Как?
Самым логичным объяснением был пропеллер на спине. Пропеллер с широкими лопастями.
Откуда-то сверху донеслись задушевные звуки губной гармошки. Точнее, не задушевные, а задушенные какие-то. Спустя минуту они смолкли, чтобы внезапно очень ясно зазвучать под раскрытым окном профессора.
— Кто здесь? — громким шепотом спросил Сванте.
— О, это дикое, ужасное, весьма моторизованное и при этом обаятельное и симпатичное привидение, — раздался глубокий таинственный голос. — Лучшее в мире, смею вас заверить!
В свете луны на фоне оконного проема показалась лысая голова.
— Привет, Малыш! — весело сказал беглый арестант, полностью влетая в комнату, на этот раз с еле слышным гулом двигателя. —
— Это вы цитируете что-то? — спросил Сванте. Он слышал от своего коллеги из России выражение «толстый и красивый парниша», хотя совершенно не понимал, в чем юмор этой идиомы. Видимо, этот толстяк понимал русские шутки.
— Да, цитирую. Угадай с трех раз, кого именно? — и Карлсон хитро подмигнул Малышу.
— Мы знакомы?
В этот момент в дверь постучали. Невозможный летающий карлик мгновенно скрылся за окном. Дверь распахнулась.
— Па, ты с кем-то разговаривал? — спросил Ян. Он стоял, опершись на косяк.
— Да так, с кобольдами своими, — нашелся Сванте. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — ответил Ян и ушел к себе.
«А ведь ему сейчас столько же», — подумал Сванте.
— Гей-гоп! — снова, как чертик из табакерки, выскочил из окна Карлсон. — Неужели домомучительница вышла замуж не за противного дядьку Юлиуса, а за маленького худенького Малыша?
— С чего ты взял? — удивился Сванте. — Она уже давно…
— Что, и она умерла? — ужаснулся Карлсон. — Признайся, это ты угробил некрасивую старую жену, или все таки она однажды плеснула в свой соус слишком много лисьего яду? Вокруг тебя женщины мрут, как мухи!
«Откуда он знает фрекен Бок и дядюшку? Откуда я его знаю, причем знаю хорошо?» — Сванте нагревался от всех этих вопросов, а толстяк все летал по комнате и разглядывал дипломы профессора Свантессона.
— Так, — вдруг громко произнес Карлсон. — А сейчас начнется…
Жуткий рев и вспышки огласили полуночный Вазастан. Входные двери Свантессонов упали внутрь квартиры вместе с дверным блоком, черный ход на кухне тоже взорвался. Сквозь грохот ботинок Сванте, на мгновение ослепленный светом софитов, направленных прямо в окно кабинета, услышал испуганные крики Яна и Урсулы, а так же захлебывающийся рев Сусанны.
— Ни с места! — послышалась команда. — Операция внутренней разведки!
Голос Сванте узнал — он принадлежал доктору Петерсу.
Комната мгновенно наполнилась здоровыми парнями в военной форме, вооруженных короткоствольными автоматами. Все они были в масках. Один маску снял, и теперь Сванте окончательно убедился, что командует парадом Петерс.
— Доброй ночи, профессор, — поздоровался он. — Извините, но провести операцию по захвату опасного преступника можно было только у вас.
— Почему? — спросил Карлсон. — Малыш, ты помнишь Филле и Рулле?
— Помню, — почему-то соврал профессор. На самом деле эти имена что-то ему говорили, но что?..
— Увести его, — распорядился Петерс. Лицо его после слов Сванте почему-то удивленно вытянулось.
Однако выполнить приказ крепкие парни не смогли. Откуда-то сверху донесся стрекот легких вертолетов, в дверях возникла жуткая давка и шум, на улице загудели пожарные сирены, и через минуту в комнате народу сделалось в три раза больше. Откуда-то появились телекамеры, диктофоны, фотоаппараты и прочая журналистская дребедень.