Журнал "Полдень XXI век" 2005 №1

Шушпанов Аркадий Николаевич

— Привет, — оторвался от компьютера и протянул руку. — Ты как?

— Нормально.

— Ксана?

— Спит.

— Теща?

— Какая теща?

— Будущая.

— Три дня, как уехала.

— Классно. — Стенька вернулся к дисплею. От «Тетриса» тут остался разве что корпус.

Я сел рядом. Бубнил Антуан. Кажется, он объяснял Саше хитрости игры «Алиса». Когда мы еще не нарастили Оболочки и не стали пилотами, ни о какой «Алисе», разумеется, не слышали. Мы ходили играть в ниндзя и вертолетные бои в Дом учителя.

Стенька

связывался через спутник с Юркой Бригодкиным. Тот последнее время почему-то молчал, и кое-кто из пилотов тоже. Юрка вместе с родителями перебрался в Подмосковье еще до начала нашего «пилотажа». Вообще, когда оказалось, что нас много, мы очень обрадовались. Стенька даже мечтал о глобальной сети для пилотов.

Да, откуда взялся спутник, я не знаю. Наверное, его запустил какой-нибудь другой Стенька.

Наш все любил делать сам. Сконструировал особо дальнобойные водометы и приделал к ним лазерный брелок-прицел. С оружием да в повязке Стенька выглядел заправским космическим головорезом.

Он и в Оболочке жутко деятельный. В двадцать шесть уже защитил кандидатскую, имел персональную выставку, сборник стихов и заведовал всем электронным хозяйством своей академии.

Антуан продолжал бубнить, когда бывший «Тетрис» пропищал тревогу. Следом деревянно застучало — балагуры спрыгнули с насеста.

В углу дисплея появились крестики.

Пустотелые двинулись в атаку. Разнообразием они не отличаются. Всегда приходят с севера, со стороны оврага.

Антуан лезет на крышу веранды. Стенька убирает свой ноутбук, подхватывает бластеры и пропадает в кустах. Саша берет скейтборд и направляется поближе к асфальту.

Я бегу в восточную часть, перескакивая врытые в землю шины. Давно облюбовал пятачок у решетки. Его со всех сторон окружает акация, так что распознать засаду очень трудно. Зато отсюда хорошо простреливается участок дороги в обход здания.

Тишина кругом мертвая. Или нет, не совсем. С другого конца сада долетает звон цепей. Ржавые цепи качелей с оторванными сиденьями. До того, как Стенька смастерил комп, именно они всегда предупреждали нас о вторжении пустотелых.

Страшновато. Будто концлагерь какой-то. Рукоятка бластера заскользила в ладонях.

Цепи умолкают.

Мне неплохо видно сквозь прорехи в акации. Раскидистые ясени — точно гигантские земляные спруты, которые вылезли проветриться. Опрокинутая бетонная ваза для цветов. Разбитый прожектор.

Рушим тут все не мы и не пустотелые. Рушат хулиганы. Я их до сих пор не объяснил. Думал, это ступенька к пустотелому, но не похоже. Что-то с Оболочкой. Скорее всего, она просто недоразвитая.

Мы боялись хулиганов, когда наши Оболочки были еще совсем хлипкие — так, пленочка. Даже Стенька с его самбо и Саша с его легкой атлетикой. А теперь мы просто не пересекаемся. Нам остаются только надписи на стенах.

Рядом со

мной между прутьями решетки просунулся росток клена. С палец толщиной. Интересно, а у больших кленов есть пилоты? А может, и человек устроен, как матрешка, и во мне сейчас тоже кто-то сидит?

Такие вот мысли приходят в засаде. И пришло бы, наверное, еще не то, если бы снова не прозвенели цепи.

Минут пять на моем фронте было без перемен. Оттуда, где пилоты, тоже ничего не доносилось. Хорошо бы Стенька передатчик какой-нибудь изобрел, что ли. Игрушечный сотовый тут будет работать как настоящий?..

Зря я все-таки говорил, что пустотелые не отличаются разнообразием атак. Кто-то, подумалось, не до конца переварил своего пилота.

Я упорно следил за асфальтовой дорожкой и за кустами, а про пожарную лестницу совсем забыл.

По ней спускались двое. Я подождал, когда они будут на расстоянии выстрела, и открыл огонь.

Странная штука — язык. Огонь из водомета. Смысл — это лихой пилот словесной Оболочки.

Я срезал пустотелых одного за другим и потом свистнул. Мне отозвались. А враги посыпались сверху. Кто скатывался по лестнице, кто прыгал сначала на крышу пристройки, а с нее — на траву.

Здесь главное — сохранять выдержку. И, если можно, экономить воду.

Примчался Саша на доске, разя из пистолетов.

— Сзади, — кричал вдалеке Антуан. Там тоже слышалась возня.

А дальше уже была война. Десант с крыши отвлек наше внимание — и основные силы поперли через ограду. Долговязые сутулые фигуры забегали, топча клумбы и укрываясь за снарядами. Сутулые — это потому что нет стержня-пилота. Так их можно отличить и днем.

Сегодня их много. Новичок бы растерялся. Но мы уже привыкли.

Один вломился ко мне прямо сквозь живую изгородь. С перепугу я на четвереньках выскочил из укрытия, откатился к большому деревянному зайцу, судорожно двигая насос, и жал на курок, пока пустотелый не расплавился, как брошенный в костер целлофан.

Вскоре бой превратился в суматошную охоту друг на друга. Антуан отбивался с крыши веранды и при этом ухитрялся пускать мыльные пузыри. В некотором роде — оружие массового поражения. Стенька для этого сделал специальную насадку на водомет. Мыльные пузыри не смертельны, но очень неприятны — пустотелые от них на какое-то время слепнут.

Сам Стенька бегал по кустам, будто ниндзя, выныривал на несколько секунд и снова пропадал. Саша предпринял дерзкую вылазку: объехал здание и оказался в тылу врага.

Заговоренная вода чуть светится в темноте, и получается правда как луч из бластера. И стреляют пистолеты ночью намного дальше, чем днем.

Ура, мы ломим, гнутся шведы. Пустотелые отступили. Достаем сумки и заряжаемся.

— Эй, пилоты!

Как один, поднимаем головы. С нами еще никогда не разговаривали.

— Вы где?