Журнал «Вокруг Света» №01 за 1986 год
Шрифт:
Мощный гидрокомплекс сулил Родезии заманчивые перспективы. Так стоило ли ради этого принимать в расчет затерянную в глухомани и забытую этническую группу, которую колониальная администрация считала одной из самых примитивных и отсталых в стране!
Передав распоряжение, полученное из Солсбери, чиновник отбыл восвояси. Шум мотора его «лендровера» давно уже замер в кустарнике и пыль улеглась на дороге, а батонка все не расходились по хижинам.
Как, «варунгу» — так между собой они называли людей белого племени — хотят изгнать их потому, что сюда придет большая вода, которая затопит деревни, поля и священные для них могилы?! Нет, они не
От стариков батонка и сегодня можно услышать рассказы о том, как разгневались духи, узнав, что варунгу вынуждают народ покинуть землю предков. И тогда духи дали знать, что Ньяминьями защитит тех, кто останется. Он сделает так, чтобы вода в Замбези закипела и разрушила дьявольский мост через реку. А всем сохранившим веру в него Ньяминьями подарит чудесную возможность существовать и под водой, когда она разольется...
На архивных полках я разыскал подшивки родезийских газет с описанием того раннего августовского утра 1956 года.
...Колонна из пятнадцати военных грузовиков остановилась посреди деревни, в которой, как полагали колониальные власти, жили «зачинщики смуты». Их силой затолкали в машины.
В те дни над проселочными дорогами в краю батонка стояли столбы пыли. Если офицер, руководивший отправкой, был милостив, он разрешал совершить торопливый обряд умиротворения духов. Тогда в воду бросали символическое изображение человечка, сделанного из пучков сухой травы. Но чаще всего прощание ограничивалось заклинаниями, в которых батонка шепотом просили духов простить их, потому что покидают они насиженные места не по своей воле.
Потом начиналась погрузка скарба — нескольких мешков зерна, горшков для приготовления пищи, тамтамов, колебас, стрел и шкур. Многие до того ни разу не видели машин. Только детишки беззаботно карабкались через их борта, ожидая, когда же таинственная сила понесет их неизвестно куда. Урчали моторы, отданы команды. Последняя ниточка, связывавшая батонка с родными очагами, вот-вот оборвется. Старик хранитель все ходил вокруг священных могил, шептал что-то предкам...
Насильственное переселение шло полным ходом, а соплеменники батонка по другую сторону Замбези, в Северной Родезии (нынешняя Замбия), все еще вели переговоры с представителями колониальной администрации об условиях переезда. В долине Гвембе, на левом берегу реки, батонка насчитывалось около шести тысяч. Окружной комиссар без всякого повода распорядился арестовать деревенского вождя Сианзембве. Возмущенные крестьяне отбили его, обратив комиссара в бегство. Тогда для руководства операцией против бунтовщиков, как их именовали в официальных донесениях, прибыл собственной персоной губернатор Северной Родезии. Облаченный в парадный мундир с позументами, он сидел в плетеном кресле в тени манго и ждал, когда зачинщики явятся к нему с повинной. Время шло, однако, к великому изумлению и гневу высокопоставленного чиновника, никто не приходил.
Прождав до обеда, губернатор перенес встречу на следующий день. На сей раз не было ни почетного караула, ни оркестра, специально привезенных из Лусаки. С большим трудом полицейским удалось согнать человек двадцать. Взбешенный губернатор в треугольной шляпе с развевающимся на ветру плюмажем прокричал взиравшим на него исподлобья крестьянам: «Я покажу вам, как не повиноваться королеве! Вы меня еще вспомните!»
Через день колониальные власти Северной Родезии
Увы, речной бог Ньяминьями не сумел уберечь от смерти тех, в кого летели кусочки свинца. Не остановил он и колонны грузовиков, вывозивших батонка за триста с лишним километров вверх по течению Замбези.
Если на Карибе штиль и вода такая прозрачная, что можно увидеть дно, батонка говорят: «Ньяминьями сегодня спокоен». Но когда небо хмурится, озеро становится непроницаемым и темно-зеленые волны, отороченные кружевами пенных барашков, с остервенением гложут берега, значит, бог гневается. Он сожалеет, что согласился жить без солнечного света и попал в ловушку, которую когда-то сам поставил людям.
Бывает и так: земля под ногами, которая продолжает испытывать сжатие огромной массы воды в озере, — шутка ли сказать: сто семьдесят семь миллиардов тонн! — колеблется под ногами, как во время землетрясения.
И тогда батонка обмениваются многозначительными взглядами. Это он, Ньяминьями, на дне озера дышит и напоминает о себе людям:
— Я жив, я по-прежнему великий повелитель Карибы!
Озеро становится взрослым
Где теперь обе «белые Родезии»? Есть ныне Зимбабве и Замбия, независимые африканские государства.
Они унаследовали не только озеро и плотину, но и все проблемы гигантского искусственного водоема.
Достигнув проектной, отметки в сентябре 1963 года (средняя глубина озера — двадцать восемь метров, максимальная — сто двадцать), Кариба превратилась в стабильный водоем, подверженный годовым колебаниям уровня воды от трех до шести метров.
К этому времени в жизни озера проявились новые черты, не очень заметные на первый взгляд, однако важные для понимания экологического процесса. Водяная растительность облюбовала теперь и отмели. Появились различные виды рыб, в том числе и те, которые в этих местах не водились.
Прежде, когда плотины еще не было, многие копытные во время сухого сезона ежегодно переселялись с возвышенных мест на заливные равнины и оставались там до начала декабрьских дождей.
Теперь эти земли оказались в зоне затопления. Травоядные с трудом приспосабливались к новым условиям, еды не хватало, численность животных начала сокращаться.
Однако произошло событие, изменившее эту экологическую картину. Через три года после того, как Замбези широко разлилась по бушу, появился ползучий злак, называемый итальянским просом. Вскоре он усеял озерные берега, чему способствовал красногрудый лещ: он поедал просо под водой, а кусочки его разносились течением в новые места дрейфующими по Карибе водорослями и укоренялись. В непосредственной близости от Карибы зазеленели покрытые травой обширные луга. В результате количество копытных снова возросло.
Как и в других национальных парках, сюда во время сухого сезона приходят стада слонов, буйволов, импал. В этот период трава, словно наверстывая упущенное, поражает пышностью. Но небо затягивают тучи, дожди становятся регулярными, вода прибывает с каждым днем. Наконец наступает момент, когда она полностью смыкается над лугами. И так до следующего сухого сезона.
На побережье озера поначалу пошли в рост фикусы. Однако в период половодья стволы и ветви оказались в воде, чем немедленно воспользовался прожорливый красногрудый лещ, поедавший кору деревьев. Фикусы зачахли, и ничего с этим нельзя было поделать.