Журнал «Вокруг Света» №01 за 1989 год
Шрифт:
Мы были в Брюгге глухой порой, когда туристский сезон заканчивался, а к рождественским праздникам только-только начинали готовиться. О них напомнил встреченный нами Черный Пит в лакированной коляске, корчивший жуткие рожи добропорядочным прохожим и визжавшим от восторга детям. Как мы поняли из комментария Йориса, Черный Пит — спутник Санта Клауса, он выполняет примерно те же функции, что и наша Баба Яга.
Проводив взглядом коляску Черного Пита, я подумал, что Дед Мороз, ездящий в «Москвиче», проигрывает ему. Черный Пит выглядел совершенно естественно на улицах Брюгге, похожих на театральные декорации. Эти улицы как нельзя лучше подходят для проведения всякого рода шествий и праздников. Кавалькады рыцарей, толпы мореплавателей, купцов и ремесленников
Вот неполный перечень того, что ежегодно предлагает Брюгге своим гражданам и гостям: гонки на каяках, иллюминация каналов и исторических сооружений (гирлянды включаются с июня по сентябрь ежедневно после захода солнца и выключаются в полночь), театрализованные шествия Богоматери, Марии Бургундской и Крови Христовой, выставки гобеленов, икон, кукол, мелкой пластики, современного интерьера, марафонский забег, блошиный рынок, состязания в стрельбе из арбалетов и луков, фестивали фламандской культуры, средневековой музыки, фольклора и кактусов, праздник урожая, ярмарки цветочных занавесей, туристских товаров и гастрономических изделий, дни открытых дверей в музеях (музеев здесь более десятка, в том числе собрание работ художника Мемлинга), международная встреча филателистов, драматические, оперные и балетные спектакли, концерты, вечера колокольной музыки... «Не слабо», как сказали бы скупые на слова молодые люди, живущие на турбазе «Новгородская».
II
В своем первом письме я не описал вам встречу с Альфонсом д"Хукерсом, экскурсоводом местного туристского бюро. А она стоит отдельного рассказа. Д"Хукерсу около шестидесяти лет, более трех десятков из них он проживает в Брюгге.
Мы встретились с ним на Рыночной площади, где начинаются все экскурсии, когда разглядывали высокую башню, венчающую монументальное здание на южной стороне площади. Это был бельфорт — непременная принадлежность старых городов Фландрии, символ их могущества и независимости. Я попросил гида подробнее рассказать о нем.
«Нынешняя башня построена в пятнадцатом веке,— с энтузиазмом откликнулся на мою просьбу д"Хукерс.— 366 ступеней ведут наверх, где находится карильон, состоящий из 47 колоколов. Самый тяжелый весит 6645 килограммов, а общий вес колоколов 27 с половиной тонн. Однако это не самый большой карильон во Фландрии. На бельфорте Мехелена установлен 51 колокол. Если вы подниметесь на башню — вон до того окна, то увидите большой медный барабан весом 8 тонн, на поверхности которого более тридцати тысяч зубцов, приводящих в движение ударяющие по колоколам молоточки, общее число которых...»
Тут куранты начали отбивать четверть, и я не успел записать число молоточков. Д"Хукерс деликатно замолк. Куранты звонили и звонили. Воспользовавшись этим, я решил увести разговор в сторону от занимательной статистики и стал рассказывать, как высоко раньше ценилось на Руси искусство звонарей, что сравнительно недавно еще были живы выдающиеся мастера колокольной игры, а сейчас энтузиасты ценой отчаянных усилий стараются возродить старое искусство, но вот беда — почти все забыто, утеряно. Гид прислушивался ко мне с профессиональной полуулыбкой внимания на лице и вдруг громко произнес по слогам: «Ко-ло-коль» и поделился своей догадкой: «Клок!»
Уточнив у Виктора, что созвучие русского и фламандского слов не случайно, он заметно воодушевился, как будто сделал первый шаг к овладению очередным (четвертым) иностранным языком. И вот тут нам открылся целый кладезь познаний, которыми оказался напичкан наш собеседник, ревностный патриот и знаток истории Брюгге. Мы узнали, например, что в средневековье существовал определенный порядок звукового оповещения жителей городов и ближайших селений с бельфорта. Имелся «рабочий» колокол, по голосу которого люди начинали, так сказать, трудовой день. Вечерний колокол давал сигнал к закрытию порта. Ясное дело, был набат.
Даже в первую мировую войну именно звонарь с бельфорта оповестил жителей Гента о приближении к городу кайзеровского войска, за что немцы и низвергли с высоты главный колокол, однако переплавить почему-то не успели. Потом мне удалось увидеть этот поверженный, треснувший колосс — он стоит в виде памятника у гентского бельфорта. В «Легенде о Тиле Уленшпигеле» вы можете прочитать о другом колоколе Гента, знаменитом шеститонном «Роланде». Император Священной Римской империи Карл V, сам уроженец Гента, сделал снятие «Роланда» заключительным актом разорения и унижения славного города. «И тогда пошла среди окрестных крестьян молва: Гент умер, оттого что сын железными клещами вырвал у него язык».
Быть может, эта история напомнила вам карательный поход Ивана Грозного, младшего современника императора Карла, на Северо-Западную Русь. Ведь тогда в Новгороде и Пскове были побиты тысячи горожан, разграблены богатые дома, церкви и монастыри, а колокола в знак поругания сбрасывались на землю. Смотрите: тираны повсюду лишают непокорных голоса...
Однако я отвлекся. Возвращаю вас на Рыночную площадь Брюгге, где Альфонс д"Хукерс подхватил тему искусства игры на колоколах. Оказалось трижды в неделю, а летом ежевечерне (!) в Брюгге устраиваются большие концерты колокольной музыки, привлекающие тысячи людей из Бельгии и из-за рубежа. В таких случаях, конечно, звучит не механическая музыка, записанная на барабане, за дело берется сам исполнитель, в распоряжении которого клавиатура наподобие органной. Вся механика сделана по высшему классу, никакой любительщиной тут и не пахнет. В Мехелене есть специальная школа, куда приезжают учиться играть на колоколах желающие из разных стран мира. Там же, в Мехелене, еще жив, говорят, старик, умеющий лить колокола. Позднее, когда мы возвращались в Брюссель, Виктор Андронов напомнил, что и привычный наш «малиновый звон» — это метафорически переосмысленное в свое время в России наименование колоколов Мехелена, потому что по-французски название этого города звучит иначе: «Малин»...
«Как составляются программы этих концертов? — с удовольствием повторил мой вопрос д"Хукерс.— О это особая наука. Подбираются народные мелодии или классические, соответствующие характеру инструмента. Колокола играют в четырех регистрах, но, как вы понимаете, продолжительных звуков они издавать не могут. Пишутся и специальные произведения колокольной музыки».
Наш словоохотливый собеседник вдруг остановился, распрямил спину и надтреснутым голосом запел какую-то бравурную мелодию. Как выяснилось, это было сочинение местного композитора прошлого века под названием «Играют колокола». Смысл нехитрого текста состоял в том, что люди испытывают подъем духа, когда слышат игру колоколов на бельфорте, они думают о родине и народе.
Тут начался дождь. Мелкие, но довольно частые капли орошали обширную лысину поклонника искусства колокольной игры, однако он продолжал петь, отбивая такт левой рукой. Словно бы в поддержку ему откуда-то послышался бодрый хор. Оглянувшись по сторонам, я увидел группу каких-то юношей, размахивающих флагом с голубым брюггским львом. Должно быть, примерно так же средневековые школяры расходились по домам после веселой пирушки с пением озорных куплетов.
Надо вам сказать, что д"Хукерс немного ошалел от проявленного нами внимания к истории и культуре фламандцев. Извинившись и напевая что-то, он умчался в свою контору и скоро притащил оттуда кучу каких-то проспектов и афишек, которые стал немедленно раздавать нам. Ответный дар — книга о Московском Кремле — завершил нашу встречу. Гид намеревался показать нам весь город, но времени было в обрез, и мы распрощались с патриотом Брюгге Альфонсом д"Хукерсом, горячо пожав друг другу руки.