Журнал «Вокруг Света» №02 за 1989 год
Шрифт:
«Похоже на Сальникова? Неужели прохлопали и приняли лишь конец радиограммы?!»
Странная рация опять заработала.
«По-мо-ги-те, по-мо-ги-те, Са-льни-ков!» — и снова замолчала.
— Дайте медленно кодовое подтверждение о приеме на самой малой мощности передатчика. Сальников где-то рядом, а немцы знать об этом не должны!
Едва заметный, тонкий лучик света от «сто шестого» просигналил ведомым катерам. «От тральщика приняли радио: нуждается в срочной помощи, находится недалеко,
Перестраивая приемник, радист «сто шестого» услышал громкие щелчки передатчика, работающего цифровым кодом. Судя по мощности сигналов, занявших широкий диапазон частот, передатчик был будто рядом. Радист взглянул на лейтенанта Савченко и придвинул к нему вторые наушники.
— Не понимаю, кто-то работает совсем близко. Савченко надел телефоны. Излучение радиостанции прослушивалось по широкому диапазону. После кодовых вызовов неизвестный радист отстучал несколько цифр, сделал интервал, а затем передал одинаковые по длительности сигналы, похожие на чрезмерно растянутую букву Т, и закончил работу.
Лейтенант безошибочно узнавал не только радиостанции своих катеров — по тону и сопутствующему слабому фоновому излучению, но и радистов — по «почерку» передачи на ключе. А эта радиостанция ни по излучению, ни по своеобразной работе на катерную похожа не была.
«Других наших кораблей поблизости нет. Неужели немцы?! Ведь они могли не только перехватить радиограмму Сальникова, но и запеленговать рацию...»
Савченко доложил о своих подозрениях командиру и вместе с радистом продолжал прослушивать эфир.
— Да-а-вай, да-а-вай, впе-е-ред,— упорно хрипит старшина, подталкивая круг, когда тот замедляет вращение.
Снег все идет, а время остановилось. Медленно умирает свет. Наступающие сумерки поглощают и черную воду, и ближние льдины, и даже края той, по которой двигаются моряки. Лишь, не смолкая, скрипит под ногами снег. Круг живет, борется, собирая тепло каждого в одно тепло, согревающее всех. Со стороны кажется, будто ветер кружит большой, странной формы сугроб, в черных сапогах.
Первым отдаленный шум услышал Старков.
— Ка-а-тера-а!
Круг остановился. Все яснее знакомый перестук моторов.
— На-аши, на-аши!
А шум стал отдаляться, уходить в сторону.
«Нужно включить рацию и сообщить — мы их слышим, слышим!» — подумал Сальников. Но сделать это было некому. Даже он не мог без посторонней помощи отнять одеревеневших рук от круга, а лейтенант, салажата и Серебряков давно отключились и двигались потому, что двигался круг.
— Уходят, уходят! Кричи, кричи! — едва слышный хрип вырвался из горла старшины.
— Му-у-жики! Вме-е-сте, а-а-а!
— А-а! — присоединились Старков и Кузнецов...
«Справа 120 — крики людей»,— четко произнес сигнальщик.
«Сто шестой» сигнальным фонарем передал следовавшим за ним катерам направление на крик и, развернувшись, пошел к терпящим бедствие. «Сто четвертый» и «сто пятый» последовали за ним...
«Где-то здесь,— думает командир «сто шестого».— Послушаем, с какой стороны кричат. А то, при такой видимости, еще наскочим на них...» Кравцов сигналит следующим за ним катерам: «Всем остановиться, слушать!» — и поворачивает ручку машинного телеграфа на «стоп».
Еще потрескивают раскалываемые катером льдины, а сигнальщик уже докладывает:
— Правый борт 50 шум моторов!
«Наших катеров близко нет! Неужели немцы? Подбираются к Сальникову! А может, уже схватили и уходят?!»— мелькает в голове Кравцова. Двигатели неожиданно смолкли.
«Если бы схватили, то уходили бы полным ходом, а не стояли?! Наверное, тоже прислушиваются».
«Немцев нужно оттеснить от Сальникова, и быстрее. Если они увидят беспомощных русских — один снаряд или очередь из пулемета, и все будет кончено. А пойдем полным ходом навстречу фрицам, чего доброго наскочим на Сальникова и утопим».
Тонкий лучик света мигает «сто четвертому» и «сто пятому».
«Правый борт 50 слышал работу двигателей, полагаю, противник! Сальников где-то рядом. Идем малым на сближение с немцами!»
Снова приближается свой, такой знакомый гул моторов. Круг остановился, закричал. Крик получился тихий, вразнобой. «За шумом ветра и двигателей нас не слышат»,— думает Сальников.
Неожиданно двигатели смолкли.
«Теперь закричим»,— решил старшина и... прислушался к доносившимся с другой стороны звукам. Звуки были чужие, настораживающие. Будто кто-то подкрадывался к их льдине и, подобравшись совсем близко, затаился...
Снежные заряды то закрывают идущие строем уступа катера, то вновь открывают их. А впереди без просвета серая мгла. Но на какое-то мгновение занавес из снега раздвигается, и Кравцов видит на льдине людей.
— Левый борт 30, люди! — кричит сигнальщик.
Кравцову кажется, будто с другого борта, на юго-запад от людей, проступил и скрылся неясный силуэт корабля.
Ближний к Кравцову «сто четвертый» сигналит: «Левый борт 20, люди на льдине!»
«Продолжаем сближение с противником, отсекаем его от людей»,— отвечает Кравцов.