Журнал «Вокруг Света» №07 за 1990 год
Шрифт:
Он повернулся, жестом подозвал со шкафута нескольких матросов и, пока торговец с корзиной ямса на голове взбирался по трапу, отдал несколько кратких приказаний. Торговца пригласили в капитанскую каюту на корме, куда он, ничего не подозревая, и пошел. В тот день его никто больше не видел. Помощник-метис, оставленный на барже, был точно так же приглашен на борт и вскоре присоединился к своему начальнику, находящемуся в заточении. Потом грязный, босоногий, загорелый человек в засаленной рубашке, просторных ситцевых штанах, с волосами, перехваченными повязкой, неотличимый от портового торговца,
Торговец подошел к борту адмиральского галиона и стал тщетно предлагать свой товар. Полная тишина среди этих деревянных стен была зловещей. Вскоре торговец приставил к борту трап. Часовой в шлеме поглядел на него, послал к черту вместе с фруктами и неосторожно добавил, что на борту нет никого и что только дурак может этого не понять.
Выкрикивая в ответ ругательства, торговец поплыл к молу, вылез из баржи и пошел освежиться в прибрежную таверну, битком набитую испанцами с кораблей. Взяв кружку вина, он заговорил с группой матросов, жаловался на пиратов и злобно осуждал адмирала за то, что тот терпит их на острове у входа в бухту вместо того, чтоб уничтожить.
Его беглая испанская речь не вызвала подозрений. А явная ненависть к пиратам была вполне понятна.
— Тут дело не в адмирале,— сказал один матрос.— Адмирал не стал бы вступать в переговоры с этими собаками. Виноват этот трус, новый губернатор Эспаньолы.
Это он разрешил пиратам ремонтировать корабль.
— Будь я кастильским адмиралом,— заявил торговец,— то, клянусь Святой Девой, взял бы дело в свои руки.
Ответом был общий смех, и тучный испанец хлопнул торговца по спине.
— Адмирал так и собирается, приятель.
— Несмотря на вялость губернатора,— заметил другой.
— И потому-то мы все на берегу,— кивнул третий.
Из обрывков разговора, которые торговец впоследствии сложил воедино, стало ясно, что замышляется против пиратов.
Испанцы так понравились торговцу, а он им, что лишь под вечер тот вышел из таверны. Затем торговец снова поплыл через гавань, и когда поравнялся наконец с «Сан-Фелипе», у него на буксире была вторая очень крупная баржа. По трапу он быстро поднялся на шкафут, где Волверстон встретил его с облегчением и не без гнева.
— Ты не сказал, что собираешься сходить на берег, Питер. На кой черт это было нужно? Зачем лишний раз совать голову в петлю?
Капитан Блад рассмеялся.
— Голову в петлю я вовсе не совал. А если б и сунул, результат стоил бы риска. Я убедился, что не зря верил дону Иларио. Возможно, лишь потому, что он человек слова, нам всем еще ночью не перерезали глотки. Поскольку он не позволил поднять солдат гарнизона, как хотел дон Клементе, тот заключил союз с другим проклятым негодяем, маркизом де Риконете. Вдвоем они составили за спиной дона Иларио хитрый план. Вот почему маркиз высадил команды на берег, чтобы они были готовы к делу. Они хотят в полночь пройти на шлюпках через мелкий западный пролив, высадиться на неохраняемой юго-западной стороне, а потом, войдя, так сказать, с черного хода, внезапно атаковать «Сан-Фелипе» и перерезать нас сонных.
— А нас всего восемьдесят! — Волверстон закатил свой единственный глаз — Но мы знаем их замысел. Можно развернуть пушки и уничтожить их, когда они высадятся. Блад покачал головой.
— Незаметно этого не сделать. Увидев, как мы разворачиваем орудия, испанцы поймут, что нам все известно.
Тогда они изменят свой план, а мне этого совсем не хочется.
— Вот как! А угодить в ловушку хочется?
— Дай срок, и я устрою так, что в ловушку попадет сам охотник. Ты обратил внимание, что я привел вторую баржу? В эти две посудины поместится человек сорок, остальные отправятся на наших четырех шлюпках.
— Отправятся? Куда? Ты хочешь бежать, Питер?
— Хочу. Но не дальше, чем нужно для моего плана.
Блад все рассчитал четко. До полуночи оставался всего час, когда он усадил своих людей в шлюпки. И даже после этого не спешил отплывать. Он подождал, пока в ночной тишине не послышался далекий скрип уключин, возвестивший, что испанцы приближаются к мелкому проливу с западной стороны острова. Тогда, наконец, он приказал отплывать, и «Сан-Фелипе» был оставлен врагам, крадущимся под покровом ночи.
Ровно через час испанцы высадились и, словно тени, прокрались через гребень, одни были вооружены, другие несли сходни. Они сохраняли полную тишину, пока не поднялись на борт «Сан-Фелипе». Потом подняли громкий крик, чтобы подбодрить себя. Однако, к их удивлению, никто из этих собак-пиратов даже не пошевелился, очевидно, они были так спокойны, что не выставили охрану.
Испанцы остановились в недоумении: людей на атакуемом корабле не было, и до них стало доходить, что был допущен какой-то просчет. Потом темноту внезапно озарили вспышки пламени, и под грохот двадцати орудий ядра врезались в борт «Сан-Фелипе».
Отряд нападавших внезапно сам подвергся неожиданному нападению. Наполняя темноту нестройными проклятиями, испанцы бросились с корабля, который начал тонуть. В панике обезумевшие от непонятного нападения испанцы дрались друг с другом, чтобы пробиться к сходням и обрести сравнительную безопасность на берегу, совсем забыв о тех, кто был ранен этим убийственным залпом. Маркиз де Риконете, рослый, худощавый человек, яростно бросился останавливать их.
— Стоять! Во имя Бога, ни с места, собаки!
Офицеры бросились в толпу и восстановили какой-то порядок ударами и проклятьями. Пока «Сан-Фелипе» погружался, солдаты, спустившиеся на берег и наконец перестроившиеся, ждали с оружием на изготовку. Но чего ждать, они не знали, не знал этого и маркиз, яростно требующий от Неба и Преисподней объяснения непостижимой случайности.
Объяснение вскоре было предоставлено. Вдали, в темноте, маячила еще более темная тень большого корабля, медленно приближающаяся к Челюсти Дракона. Плеск весел и скрип уключин подсказали, что корабль выходит из бухты, а донесшиеся вскоре до слуха испанцев скрип блоков и дребезжание рангоута дали понять, что на корабле поднимают паруса.