Журнал «Вокруг Света» №09 за 1990 год
Шрифт:
Первый самолет продолжал полет в сторону Америки, когда следовавший за ним Ан-12 с группой парашютистов оказался прямо над нами. Кружась, поддерживая радиосвязь с нами и командиром промахнувшегося Ан-12, пилоты второго самолета сумели вывести к нам до-заправщика. Снизившись, Литвинов отыскал вертолеты на льду и сбросил платформы. Да так удачно, что ни одна бочка не разбилась.
И вот со второго Ан-12 прыгнули парашютисты — подполковник Салихов, майор Исаев, полковник Резниченко. Они приземлились точно у флага ВВС.
— Вот и встретились,— крикнул мне Резниченко, вставая на лед. Быстро сложив парашюты, как и подобает спасателям, они сразу же принялись помогать экипажам подтаскивать сани с бочками к вертолетам.
Остров Греэм-Белл — Северный полюс
Хранители огня
Окончание. Начало в № 7 , 8 /90.
Пять долларов за фото
«Въезд на территорию — 5 долларов, пользование одной фотокамерой — 5 долларов, видеокамерой —10 долларов. Запрещен проход на старое кладбище и за черту, указанную в плане, в зоне жилых строений. Людей разрешено снимать только с их согласия, за отдельное вознаграждение. Санкции за нарушение: засветка пленки и возможная конфискация съемочной аппаратуры».
Это объявление вывешено было у въезда в Тао — деревню племени пуэбло близ города Таос в штате Нью-Мексико.
За нами остались несколько тысяч километров по Америке, добрая дюжина резерваций, разные племена. Все, что я до сих пор видел, никак не укладывалось в существующий у нас стереотип индейского поселения — отгороженного от внешнего мира лагеря, где жалкие люди, страдающие от вынужденного безделья, перебиваются подачками туристов, приехавших поснимать их в уборах с орлиными перьями.
Так вот, таких резерваций, где главный и почти единственный доход — туристский бизнес, совсем немного. И до приезда в деревню пуэбло я их не видел. Более того, они характерны именно для района проживания пуэбло.
Итак, мы с моим американским спутником Таем Харрингтоном стояли у входа в деревню Тао-пуэбло и соображали — сколько аппаратуры мы можем взять с собой, чтобы не обременить чересчур фонд Сороса. Подсчитав, мы оставили по одному фотоаппарату и видеокамеру, а остальное уложили в багажник. Заплатили, сколько положено в окошечко киоска, получили на каждую камеру по маленькой бирке с датой и отправились в деревню.
Тао-пуэбло была полна жизни. За речкой высились четырехэтажные глинобитные дома. Присмотревшись, можно было увидеть, что они стоят не наособицу, а срослись стенами, и оттого кажутся жилыми комплексами, как бы вылепленными из одного куска глины. Стлался дым от печей, очень напоминавших среднеазиатские тандыры. Судя по долетавшему запаху, в них пекли лепешки. Шли по улицам люди по своим делам. Пробегали дети с ранцами за спиной, вероятно, из школы. Стая собак устроила шумную свару в пыли у самого входа в церковь. Попыхивая трубками, сидели на лавках подле сувенирных магазинов старики. Словом, селение — традиционная индейская деревня, жила обычной своей жизнью. И в то же время внешней своей стороной она была выставлена на обозрение туристам.
Собственно говоря, это сочетание естественной жизни и туристского объекта и привело меня сюда. Прежде всего привлекало то, что пуэбло сами сделали выбор. Сами решили устроить из своей деревни музей-заповедник под открытым небом. Сами установили тарифы для туристов. В любой момент они, если захотят, могут закрыть ворота для чужих и замкнуться в своем мире. В этом их отличие, скажем, от жителей Суздаля, за которых решение принимает Совет Министров. Почему пришел в голову именно Суздаль? Сравнение вполне допустимо:
Не разрушает ли тесный контакт с белым человеком быт и культуру индейцев? Разрушает, говорят традиционалисты — и стараются не допускать к себе чужих. Нет, считают пуэбло, контакты, хотя и влияют на индейцев, зато побуждают сохранять традиции и культуру. Хотя бы для того, чтобы не иссякал доходный поток туристов.
За день до посещения Тао-пуэбло, в каньоне Банделиро, в сотне километров от Таоса, мы лазили по интереснейшему памятнику индейской цивилизации — пещерному городу XII века. Задержавшись в дороге, прибыли туда, когда уже смеркалось — к закрытию. Однако словоохотливые служительницы парка нас пустили и лишь посоветовали поторопиться, чтобы не блуждать на обратном пути в темноте по ущелью.
Таких национальных памятников — природных и исторических парков и заповедников — по Америке разбросано великое множество. Содержатся все они в образцовом порядке, отношение персонала к посетителям доброжелательное и доверительное. Хотя в том же Банделиро я видел надписи, аналогичные нашим — «Здесь был Вася П».
Оказалось, что до пещер полтора километра горной тропы, и мы, чтобы успеть засветло, припустились легкой рысцой — через сосновый лес, по легким мосткам над быстрыми ручьями. Справа в отвесной стене светлого слоистого песчаника зачернели пещеры. .Стрелки указателей все увлекали куда-то дальше, в глубь ущелья. Наконец тропа уткнулась в подножье скалы и перешла в вырубленные в камне отвесные ступени. Миновав несколько пролетов крутой лестницы и вскарабкавшись еще на четыре вертикально поставленные деревянные лестницы, я оказался в огромной пещере. Посередине ее каменного основания чернело квадратное отверстие, в котором виднелась еще одна деревянная лестница. Она уходила в «киву» — подземное святилище для тайных церемоний, где вожди курили когда-то священный табак.
Шумно отдышавшись и почти автоматически сфотографировав стены пещеры, покрытые толстым слоем древней копоти, я подошел к отверстию и заглянул вниз. В темной глубине чернели силуэты двух близко стоявших друг к другу женских фигур. Краснели огоньки их сигарет. Я отпрянул от люка и сделал предупреждающий знак отставшему Таю, с шумом карабкавшемуся по лестнице. Почему-то шепотом сообщил ему об увиденном.
Мы сели на камень и стали ждать. Через несколько минут из чрева кивы одна вслед другой появились не две, а три красивых женщины. Продолжая свой разговор, они сели на соседний камень, предоставив нам гадать, что привело их в это уединенное место в столь поздний час и заставило спуститься в холодное сырое подземелье. Впрочем, скоро мы познакомились. Оказалось, что перед нами три подруги — встречаются теперь, увы, редко, и вот договорились приехать сюда, на священную землю предков. Была в их блестевших глазах, во взглядах, в расслабленности поз какая-то недоговоренность. Может быть, причиною тому было содержимое их сигарет, больно уж сладковато пах дымок, но, в конце концов, нас это не касалось. Разве не они были наследницами этой древней культуры, не в этих ли пещерах жили и не в этой ли киве общались с богами их далекие пращуры? Я воспринимал их как хозяек этого мистического мира, как древних жриц... Это ощущение еще оставалось, когда мы пробирались потом по темному лесу к машинам, когда ехали по серпантину, следуя за красными огоньками их машин. Одна из них была художницей из Техаса, другая — владела художественной галереей в Таосе. Узнав о цели нашей поездки, они и посоветовали на прощанье непременно побывать в Таосе и в Тао-пуэбло.