Журнал «Вокруг Света» №1 за 2003 год
Шрифт:
Летом 1939 года Гитлер обратил свой взор на Польшу, желая вернуть обратно земли, ранее принадлежавшие Германии. Это было официальной точкой зрения, так сказать, для внешнего использования, на самом же деле фюрер, называвший в кругу приближенных Польшу «уродливым и неестественным государственным образованием», хотел присоединить к рейху всю территорию восточной соседки.
Но здесь интересы Германии столкнулись с интересами СССР, имевшего свои виды на ряд польских областей. Тогда Гитлер предпочел договориться со Сталиным, что ему быстро удалось. Стороны разделили не только Польшу, но и сферы влияния в Европе. Позиция Франции и Англии, давшей Польше официальную гарантию сохранения ее независимости, Гитлера не волновала. Он был уверен, что все, как и прежде, ограничится демонстрацией внешнего недовольства, и не более того. Хотя оказалось, что даже соглашательство в политике имеет свои
Надо сказать, что никто в Европе не предполагал столь быстрого и полного военного поражения Польши. У поляков было 50 пехотных дивизий, 1 мотобригада, 9 кавалерийских бригад и 900 танков и танкеток. С подобными силами можно было сопротивляться гораздо дольше, чем один месяц, но на практике выяснилось, что польская армия была армией «вчерашнего дня». Значительная часть ее вооружения относилась к периоду Первой мировой войны, противотанковой артиллерии и автоматического оружия совершенно не хватало, устаревшими были танки и самолеты, разработанные в начале 30-х годов. Польские командиры были в плену тактических «позиционных» воззрений прошедшей мировой войны. Существенно облегчило задачу немцам и крайне неудачное стратегическое развертывание польской армии, пытавшейся прикрыть весь фронт от Литвы до Карпат на протяжении 1 500 км. Войск для этого абсолютно не хватало, так что все наличные силы поляков были разбросаны на большом пространстве и изолированы друг от друга. Немцы, расположив на острие ударов 5 танковых и 6 моторизованных дивизий, поддерживаемых 48 пехотными дивизиями, и имея полное превосходство в воздухе, «разделались» с польской армией «как по учебнику».
Поляки дрались доблестно, но это была доблесть обреченных. Многим немцам запомнилась атака польской кавалерийской бригады «Поморска» на немецкие танки. Один из немецких ветеранов, командовавший Pz. II в польскую кампанию, так вспоминал эту атаку: «…До сих пор у меня мороз пробегает по коже при одном воспоминании о неожиданной атаке польской кавалерии! Так и вижу перед собой бесконечную цепь всадников, скачущих на нас с саблями наголо… Командир полка отдал приказ открыть по ногам коней пулеметный огонь… Надо было видеть, с каким изумлением взятые в плен кавалеристы разглядывали и ощупывали наши танки. Бедняги! Они были уверены, что у немцев вся техника фанерная и они легко справятся с ней своими саблями!»
В отличие от кавалеристов польские танкисты сумели доставить немецким «коллегам» некоторые неприятности – лучший польский танк 7ТР был хорошо (до 40 мм) бронирован и вооружен скорострельной шведской 37-миллиметровой пушкой «Бофорс». Этот танк конструктивно представлял собой хорошо всем известный и немного модифицированный английский экспортный танк «Виккерс 6-тонный».
В ходе войны было несколько случаев, когда эти танки подбивали сразу по нескольку немецких Pz. I и Pz. II без ущерба для себя. Таких танков у поляков было всего 169, и их успехи носили частный характер, но Хейнцу Гудериану стало ясно, что Pz. I из боевых частей необходимо срочно переводить в учебные, так как против более серьезного противника, нежели польская армия, они будут только обузой. Убирать пора было и Pz. II, но этого Гудериан позволить себе не мог, так как выпуск Pz. III и IV по-прежнему шел «черепашьими» темпами.
В целом Гудериан высоко оценил «дебют» своих танков в этой войне: «Польский поход явился боевым крещением для моих танковых соединений. Я пришел к убеждению, что они полностью себя оправдали, а затраченные на их создание усилия окупились».
Сразу же по окончании польской кампании Гитлер приказал наступать на Западе против французской армии и английского экспедиционного корпуса. Абсолютно все немецкие генералы, которые придерживались различных точек зрения на последующие военные действия, сошлись во мнении, что это настоящее безумие – наступать без плана и без подготовки на сильного противника по раскисшей осенней почве, ограничивающей применение танков, и в условиях дождей и туманов, исключающих эффективное применение авиации.
Гитлер к тому времени уже привык не обращать внимания на мнение генералитета, уверовав в собственный военный «гений», но даже его несколько смутило единодушие военачальников, многие из которых, кстати, друг друга терпеть не могли. Поэтому он несколько поостыл и приказал разработать план наступления через Северную Бельгию и Голландию по направлению к Ла-Маншу. И такой план главное командование сухопутных сил разработало зимой 1939/40
В это время начальник штаба группы армий «А» вермахта генерал Эрих фон Манштейн предложил своему командующему генерал-полковнику фон Рундштедту план западного наступления. Согласно ему немецкой армии следовало нанести основной удар через Люксембург и Южную Бельгию на Седан, преодолев Арденнские горы и слабую в тех местах «линию Мажино», и выйти в тыл противнику по направлению к устью реки Соммы. Группа армий «Б» должна была наступать «по-старому» – в Северной Бельгии и Голландии. Тем самым французам и англичанам, взятым в «клещи», пришлось бы сражаться с «перевернутым фронтом» с противником, наступающим с двух сторон.
План идеологически отличался от плана, разработанного главным командованием сухопутных войск, кардинальным образом – Манштейн предлагал не частичный успех, а полный разгром противника. В разработке плана в части, касающейся применения крупных танковых соединений, Манштейну помог Гудериан. Он заверил Манштейна, что танки вполне смогут преодолеть Арденны и осуществить в дальнейшем быстрый прорыв.
Фон Рундштедт по достоинству оценил всю эффективность и красоту оперативного плана своего начальника штаба и послал записку главнокомандующему сухопутными силами фон Браухичу с предложением обсудить новый вариант наступления. После этого командующему пришлось послать еще несколько таких записок, а также детально разработанный новый план Манштейна, но никакого вразумительного ответа он не получил. Фон Браухич и его начальник штаба Гальдер не желали даже обсуждать не реалистическое, по их мнению, предложение. Но на удачу Манштейна, его адъютант, подполковник фон Тресков, дружил с главным адъютантом Гитлера, Шмундтом, и уговорил последнего показать план фюреру. Гитлеру эта идея понравилась.
Тем временем фон Браухич снял надоевшего ему Манштейна с должности и назначил его командиром армейского корпуса. По случаю нового назначения Манштейн должен был представиться Гитлеру как Верховному главнокомандующему, что и было сделано. Во время представления Манштейн самым подробным образом рассказал фюреру все детали своего плана и в результате окончательно убедил его, что действовать целесообразно именно так.
Штабная военная игра, назначенная Гитлером, также показала все преимущества плана Манштейна. По иронии судьбы сам автор и разработчик был вынужден вскоре наступать во втором эшелоне, решая со своим корпусом отнюдь не главные задачи, но авторитет Эриха фон Манштейна среди немецкого генералитета вознесся на большую высоту, а Гудериан (и не только он) считал с тех пор его «лучшим оперативным умом Германии».
Начав свое наступление 9 мая 1940 года, вермахт быстро добился решительных успехов. Целеустремленный, внезапный удар крупными танковыми силами через Седан на Амьен с выходом к Атлантическому побережью встретил лишь сильно растянутый фланг французов, выдвигавшихся в Бельгию, где, по их мнению, должно было произойти главное наступление немцев. Развитие событий быстро привело к фактическому разгрому неуправляемых англо-французских войск.
22 мая танки Гудериана вышли к Атлантическому побережью и 25 мая захватили Булонь. В тот же день Гудериан намеревался начать наступление на Дюнкерк, где укрылось более 300 тыс. солдат английского экспедиционного корпуса, но это было ему строжайше запрещено. «Быстрому Хейнцу» оставалось лишь наблюдать, как морские суда всех типов и классов эвакуируют англичан из западни. Разрешение наступать было получено им лишь вечером 26 мая, когда было уже поздно. Впоследствии и сам Гудериан, и другие немецкие генералы и военные историки неоднократно задавались вопросом – почему все-таки Гитлер не позволил пленить английскую армию, находившуюся в безвыходном положении? Многие склоняются к мнению Черчилля, считавшего, что таким способом Гитлер делал в сторону Англии широкий «жест доброй воли», желая заключить перемирие.