Журнал «Вокруг Света» №10 за 1993 год
Шрифт:
Совсем другое впечатление оставляет центральный правительственный комплекс, здесь Корбюзье творит с великолепной пластической экспрессией.
Чандигарх — словно форпост двадцатого века вблизи хранилища вечности — Гималаев. Чем выше мы поднимаемся, тем чище и прозрачней становится воздух. К дороге подступает густой хвойный лес. Она повернула на восток, пошла вдоль реки Беас, когда мы остановились у ярко раскрашенного буддистского храма, поставленного у ворот Гималаев. Тут над нами совершают пудж — ставят точку между бровями, отмечая третий глаз,— это как бы пропуск в Гималаи... Дорога поворачивает на север, и въезжаем в долину Кулу.
Долина эта пользуется славой одного из самых благоприятных для жизни человека мест. Климат здесь мягкий — летом
Долина протянулась узкой полосой с севера на юг, примерно на 70 — 80 километров вдоль одного из притоков Беаса, впадающего, в свою очередь, в Инд. Слева и справа долину обступают горы, достигающие 5 — 6 тысяч метров. В их отрогах теряются селения, недоступные цивилизации, и потому их жизнь до сих пор окружена завесой тайны. В 20 километрах от рериховского имения находится селение Манди, известное тем, что в его укладе сохраняются черты родовой демократии. Жители Манди и сейчас не признают никаких государственных институтов, сами решают все свои проблемы, имеют даже свою полицию. Говорят, что этнически они близки к грекам, и это мнение небезосновательно — здесь побывал Александр Македонский. Впрочем, трудно судить о достоверности подобных гипотез, но неоспорим тот факт, что в этой местности сохраняются очень древние традиции, которые не растворяются и не исчезают в более поздних веяниях, и иногда тонкими ниточками дотягиваются до нашего времени.
Мы совершили несколько восхождений на окрестные горы. Одно из них — на перевал Рахтанг-пасс. Здесь всегда много туристов, но истинное удовольствие получают немногие — лишь те, кто самостоятельно может подняться на такую отметку, с которой видно все полукольцо заснеженной горной цепи, опоясывающее долину с запада на восток. Лучшая точка для обзора — горы, находящиеся в непосредственной близости от рериховского имения.
Не знаю, было ли в этом нечто магическое или просто ожили давние впечатления, но когда мы совершали это восхождение, казалось, что мы узнаем пейзажи Рериха, словно бы и сама природа здесь была тронута его кистью, окрашена его видением художника.
Еще на высоте около трех тысяч метров встречаешь пастухов, пасущих коров и овец, и только выше лес заканчивается. Начинается каменистая земля, покрытая мхом и лишайниками. Некоторые из них имеют яркий желтый и желто-зеленый цвет, пятна которого в сочетании с красными коренными породами производят впечатление чего-то нереального, сюрреалистического. Постепенно, по мере подъема, из-за ближних хребтов вырисовываются дальние горные цепи. В ясном прозрачном воздухе их можно хорошо рассмотреть в бинокль. Серые скалы, присыпанные белейшим снегом, острыми зубцами поднимаются к небу. На северных склонах снега больше, он мягкой подушкой покрывает их почти полностью. Кое-где, в глубоких ущельях, видны замерзшие водопады, из-под хрустальных наслоений которых берут начало многочисленные ручейки, питающие Беас. Горные орлы парят далеко внизу, мы видим их на фоне селений, оставшихся в полутора тысячах метров под нами.
Когда спускаемся вниз, замечаем, что южные склоны гор покрыты хвойным лесом, а на северных в основном растут лиственные породы. Здесь со второй половины октября начинается золотая осень, напоминающая южнорусскую. На самой границе лесной зоны иногда встречаются даже березы, правда, более тонкие и кривые, чем наши.
А в самом имении Рериха, расположенном вблизи города Нагхара, растет даже несколько лип. Их посадил Николай Константинович, и они прекрасно прижились. Когда же подходишь к имению, тебя встречают яблони — тоже редкость для здешних мест. Справа от дома Рерихов и метров на пятьдесят выше — два здания института гималайских исследований Урусвати, основанного Николаем Константиновичем в 1928 году.
У калитки усадьбы нас ждет Урсула —
Она и проводит нас по дому, знакомит со служанками Умой и Майной Деви. Майна помнит еще старших Рерихов. В галерее, под которую отведена часть дома, находится около 30 картин Николая Константиновича. Это горные этюды, выполненные темперой на картоне. Между картинами у стен расставлена деревянная домашняя утварь жителей Тибета. Обычно дальше туристов не пускают (из-за хрупкости конструкции дома) — так что мы получаем редкую возможность пройти по его внутренним помещениям. Урсула рассказывает историю дома. Он был построен неким английским полковником в начале века, Рерих приобрел его уже после своего знаменитого трансгималайского путешествия.
Удивительно, но дом, долгие годы необитаемый, сохранил свою атмосферу, чего так часто лишены тщательно оберегаемые музейными работниками дома и квартиры многих великих людей. Все вещи, книги выглядят так, как будто их только что касалась рука хозяина. Урсула показывает нам богатейшую семейную коллекцию, каждый предмет в которой говорит о незаурядности собиравших ее людей. Тут и образцы редких минералов, и холодное оружие — рапиры, кинжалы и даже одно копье, монгольские луки. На стенах — старинные ковры и танки — дзен-будцистские иконы. Из окон открывается прекрасный вид на долину и горы. Со второго этажа спускаемся спиной, то есть задом наперед — такова традиция дома, и связана она с тем, что любой гость не должен покидать этот дом навсегда, а должен возвращаться сюда снова и снова.
Вокруг дома Николай Константинович расставил каменные изваяния работы местных художников, изображающие персонажей индийской мифологии. Пуджар, служитель храма, ежедневно обходит их, моет, точнее сказать, совершает омовение и отмечает красной точкой и желтым лепестком середину лба каменных богов. Возле изваяния Гуги Гохана любил фотографироваться Николай Константинович. Это великолепное изваяние, полное внутренней экспрессии. Гута Гохан — персонаж многих гималайских легенд. Сын раджастанского князя, он был вынужден покинуть свою родину и поселиться в этих краях. Несмотря на свое благородное происхождение, он не гнушался никакой работой, даже самой тяжелой. Люди смеялись над ним, но он любил их и помогал всем, чем мог. После смерти Гуту стали считать покровителем долины Кулу и почитать как бога.
А неподалеку — место самаджи (кремации) Николая Константиновича. Здесь лежит большой камень, доставленный, как завещал Рерих, из Тибета. Вокруг полукольцом растут те самые знаменитые, как редкость этих мест,— липы. Это было любимое место всей семьи Рерихов, где они часто проводили вечерние часы.
И вот настал день, когда мы взялись за работу по частичной реставрации комплекса. Одновременно вели разборку нескольких упакованных, но не вывезенных ящиков с книгами и рукописями. Ящики оказались очень тяжелыми — вчетвером не смогли поднять ни один из них, а только с трудом передвигали по полу по направлению к выходу. На улице крышку поднимали. Постепенно перед нами предстала уникальная библиотека Юрия Николаевича Рериха. Поразила широта его интересов. В библиотеке были книги на всех основных европейских языках, а также на тибетском, китайском, хинди, и относились книги, наверное, ко всем отраслям знаний. Сравнительно мало попалось нам художественной литературы, но ведь в ящиках была только случайно оставшаяся в усадьбе часть рериховской библиотеки.