Журнал «Вокруг Света» №11 за 2005 год

Журнал Вокруг Света

Зона ноль

В заповеднике я побывал еще студентом 14 лет назад. Но все эти годы запретная территория Приморья манила к себе, и я решил во что бы то ни стало приехать сюда снова. После согласований с местными службами добро на поездку было получено, и утром 17 мая 2004 года я вместе с бывшим научным руководителем, а ныне другом, оказался у 44-го причала Академии наук в бухте Золотой Рог. Мы взошли на борт водолазного катера «Внимательный», принадлежащего морскому заповеднику. Судно медленно отчалило и взяло курс на юг.

Владивосток превратился в узкую полоску суши между морем и серым небом. Впереди — залив Петра Великого и конечный пункт нашего маршрута — основной охранный кордон восточного участка заповедника — бухта Спасения. Уже оттуда на катерах вместе с инспекторами охраны мы совершим вылазку на остров Фуругельма, если позволит погода.

До 1990-х годов побывать в Дальневосточном морском заповеднике было трудно, особенно на его восточном участке. Это место так и называли — «зона ноль». Даже научные исследования проводили по специальным разрешениям. Пока Владивосток оставался закрытым городом, территория заповедника считалась пограничной зоной. Береговая линия вдоль полуострова Гамова была нашпигована воинскими частями всех родов, начиная от радиолокационной разведки и заканчивая дальнобойными артиллерийскими батареями. Сегодня от мощных береговых укреплений остались лишь заброшенные бетонные доты, стены нежилых казарм, разобранные артиллерийские установки с нетронутой системой подземных коммуникаций. Военных, несущих здесь службу, осталось несколько десятков. Кто-то из бывших офицеров занялся туристическим бизнесом, показывая приезжим местные красоты.

В бухте Витязь, что в 4 км западнее бухты Спасения, на противоположной стороне полуострова Гамова, находился один из самых секретных объектов — Военно-научный центр по изучению морских млекопитающих и использованию их в возможных боевых действиях на море. Дельфинов, сивучей и морских котиков учили противостоять диверсантам-аквалангистам, уничтожать вражеские подводные лодки и корабли, находить утонувшие ракеты. По результатам таких исследований ученые написали не одну диссертацию. Но в начале 90-х на подобные программы перестали давать деньги и животных пришлось отпустить на волю. Теперь только купол-шар белеет над пустыми вольерами да зверобойные шхуны второй десяток лет гниют на берегу. Впрочем, долгая изоляция территории от остального мира принесла больше пользы, сохранив ее в диком, нетронутом людьми виде.

Катер прибыл в бухту Спасения, и мы сошли на берег. На кордоне все знакомо. Тот же двухэтажный деревянный дом, состоящий из нескольких комнат, радиорубки и кухни. Неподалеку — баня, дизельная и металлические ангары. В доме пахло сыростью и деревом. Нас встретили два инспектора охраны и уже немолодой плотник. После некоторых формальностей мы наконец расположились в одной из гостевых комнат на втором этаже.

Как только шум двигателей «Внимательного» растворился в море, на берегу стало мертвенно тихо. Оказалось, что на кордоне нет света — вышел из строя дизельный генератор. По радио передали штормовое предупреждение.

У края родной земли

После нескольких дней пребывания на восточном участке мы отправились на остров Фуругельма — последний клочок России перед границей с Кореей. В это время года там обитает много живности и птиц, а на Камнях Михельсона — небольшом рифе, расположенном в полукилометре от острова, — можно понаблюдать вблизи за колонией тюленей.

Плыть до Фуругельма чуть

больше часа, и вскоре мы сошли в его западной бухте и поднялись на сопку, откуда хорошо видны окрестности. Вдоль узкой тропинки, упрямо ползшей наверх, попадался невысокий кустарник с большими розовыми цветами — рододендрон Шлиппенбаха. Его необычайно много на Фуругельме.

Заповедник — единственное место в южном Приморье, где сохранились родильные дома пятнистого тюленя, называемого ларгой. Здесь насчитывают несколько тысяч особей. Одно из любимых мест лежки ластоногих находится на Камнях Михельсона. Меня оставили на небольшой каменистой косе, где еще несколько минут назад грелись на редком солнышке с десяток тюленей. Я приготовил аппаратуру и выбрал большой камень в самом центре рифа, откуда просматривалось все пространство — идеальное место для съемок. Пролежав на камнях без движения битых два часа, я дождался-таки тюленей. Почувствовав, что опасности нет, несколько молодых особей выбрались на камни прямо рядом со мной. Как будто специально они позировали перед объективом, таращили свои огромные черные глаза, громко фыркали и переваливались с боку на бок. Я старался не делать резких движений. Импровизированный мини-спектакль продолжался полчаса.

Тюлени одновременно пугливы и любопытны, почуяв людей, они сразу уходят под воду. Через какое-то время на поверхности появляется одна голова, потом вторая, третья… Ластоногие с любопытством наблюдают за человеком, стараются понять, кто же нарушил их покой. При этом внимательно прислушиваются к каждому постороннему звуку. Мы убедились в этом, когда играли на губной гармошке с лодки: ларги с любопытством слушали музыку, подплывая совсем близко.

Почти как на войне

Насущная задача заповедника — охранять дальневосточного трепанга, популяция которого сокращается. Трепанг — непривлекательное животное темно-коричневого цвета, похожее на большого червя. Его тело содержит огромное количество микроэлементов, за что он получил название морской женьшень. Издавна китайцы использовали трепанга в медицине как сильнейший биостимулятор, и сейчас на черном рынке за килограмм его сушеного мяса платят более 100 долларов. В этих водах трепангов особенно много, вот почему они — главный объект браконьерского промысла в заливе Петра Великого. По сути, в заповеднике идет своего рода война между инспекторами и браконьерами, иногда не обходится и без стрельбы, случаются потери с обеих сторон.

Другой особо охраняемый вид, а в прошлом промысловый, — приморский гребешок. Не так давно в акватории залива Посьета работал промысловый участок ДВГМЗ, где в том числе проводились работы по выращиванию молоди приморского гребешка. Подросших двустворок выпускали в районе острова Фуругельма. Сегодня этот участок бездействует, а количество гребешка увеличивается не так быстро, как хотелось бы, и его можно увидеть только на большой глубине в заповедной акватории ближе к островам. Здесь также охраняют устрицу гигантскую, почти не встречающуюся в других местах Приморья, и камчатского краба.

Конечно, заповеднику сейчас нелегко: приходится воевать не только с браконьерами, но и с желающими отнять кусок земли под коттеджи или туристические базы. На охрану и развитие заповедной зоны государственных денег выделяется немного, а финансовая поддержка зарубежных фондов и общественных организаций нерегулярна. Из сотрудников здесь остались наиболее стойкие люди, энтузиасты своего дела. Именно на их плечах пока и держится «оборона» единственного в России морского заповедника.

Андрей Гудков Фото автора