Журнал «Вокруг Света» №12 за 1990 год

Вокруг Света

— Тут раньше три плиты было,— заметил Баданин.— Одну увезли в столовую, в поселок. На кухне она сейчас. Готовят на ней.

Спустились немного вниз. Сумрачно под сводами исполинских елей. На крутом, почти отвесном склоне лежат камни разной величины. Те самые, что втаскивали когда-то в гору паломники. Был ли это сизифов труд? Не знаю. У каждого человека своя душа, которая одна знает, когда приходит время собирать камни...

Мы углубились в чащу. На ветвях деревьев висели белые лоскутки, указывающие путь к святому потоку. А вот и он. В этом месте сливаются три родника. В глубине чащи я заметил маленькую иконку. Дальше еще одну. Вода холодная, и впрямь непохожая на обычную. Но чем — я так и не мог понять.

Снова поднялись на вершину.

Дождь прошел. Как-то враз посвежела тайга внизу. Вспомнились литографии Г. Ладыженского: «Вид святой горы» и «Святой колодец». Только краски в природе сочнее, ароматнее, что-то возвышенное есть во всем этом, притягивающее — не хочется садиться в машину, не хочется уезжать, спускаться в совсем непривлекательную низину.

На обратном пути мой приятель развернул на коленях карту Костромской области. «Посмотрим хоть, где мы находимся». Я повернулся к нему. На прежних картах Пустынь была чуть севернее города Кологрива. На новой карте ее уже не было...

Владимир Шпанченко / Фото В. Игнатьева Костромская область

Жизнь под паковым льдом

Полярные биологи Института имени Альфреда Вегенера в Бремерхавене (ФРГ) создали огромный аквариум, в котором Михаэль Клагес и его коллеги содержат рыб и моллюсков, добытых со дна Антарктического моря при температуре минус один градус. Ученые выловили своих питомцев во время экспедиции научного судна «Полярная звезда» с глубины 700 метров. Животные бесцветны и филигранны, некоторые носят панцирь с бросающимися в глаза боковыми шипами и колючками на спине. Часть животных достигает очень крупных размеров. Антарктическая креветка по крайней мере в 10 раз больше своих сородичей из тропических морей.

В аквариумах многие из морских организмов попытались расселиться в воде как можно выше. По-видимому, в своем природном бассейне они используют для добывания пищи течение морского дна. Уже несколько сантиметров завоеванной высоты приносят ощутимую пользу. Улитки трихоконхи своими скрытыми жабрами могут, как считают исследователи, не только брать кислород, но и отфильтровывать из воды частицы пищи.

В лаборатории животные поедают наряду с планктоном из Северного моря также падаль и даже сухие корма для кошек. Однако откуда берут они пищу в океане, если антарктическая зима тянется много месяцев и водная поверхность покрыта льдом? Только в последние годы стало ясно, что в паковом льду, в мизерных пространствах между кристаллами растут водоросли, бактерии и грибы.

Беспозвоночные стоят на следующей ступени, и криль, например, объедает нижнюю сторону водорослей. Пищевые отходы, нечистоты и мертвые животные просто вымываются. А что еще в воде не съедено и не разложилось, падает для бесцветных «тряпичников» на океанское дно.

Галина Штуль

Белый марафон

Прошлой зимой в Америке, в штате Миннесота, состоялся традиционный марафон имени Джона Бергриза — гонки на собачьих упряжках. Впервые в них принял участие советский гонщик Афанасий Маковнев. Я же поехал, чтобы снять фильм «Белый марафон». И Афанасий, и я — участники экспедиции «Большое кольцо», созданной группой энтузиастов при Географическом обществе СССР. Мы мечтаем, чтобы все приарктические страны, лежащие на большом кольце вокруг Северного полюса, объединили свои усилия в борьбе за безъядерный, экологически чистый Север, за дружбу всех северных народов, за развитие их национальных культур и традиционных видов транспорта.

И одна из ближайших наших задач — вернуть былую славу ездовой собаке, которая помогала северному человеку в его нелегкой жизни на протяжении многих веков. Вот почему мы с Афанасием оказались на марафоне Бергриз.

Собственно, путь к этому марафону для нас начался давно. В то время, когда мы бегали по Москве, по разным ведомствам и редакциям, добиваясь поддержки нашей экспедиции «Большое кольцо», на другом континенте, в Америке, в штате Миннесота обивал пороги издательств некий Джон Паттен в поисках спонсоров для задуманного им и его друзьями марафона на собачьих упряжках. Джон — совладелец небольшой фирмы, изготавливающей спортивные нарты и одежду для гонщиков. И мы и Джон, как он признавался потом, искали друг друга, еще не подозревая о существовании каждого из нас... И когда Пол Шурке, участник экспедиции «Берингов мост», познакомил нас с Джоном Паттеном, мы поняли, что делаем общее дело. Джон дважды побывал у нас в стране, был участником нашей экспедиции на собаках по Чукотке.

Паттен и его спонсоры пригласили нас на гонки, которые существуют уже семь лет.

Только приехав в Миннесоту, мы узнали, почему марафон назван именем Джона Бергриза.

Маршрут 500-мильной гонки от города Дулута до поселка Грэнд Портидж и обратно проложен вдоль озера Верхнее, одного из Великих американских озер, как раз по тому пути, по которому индеец Бергриз в начале века возил почту. Возил на собачьих упряжках — и днем, и ночью, в любую погоду. По рассказам, это был очень смелый человек. В память о нем работники американской почты иногда кладут корреспонденцию в нарты гонщикам, и те доставляют ее в поселки, лежащие на трассе марафона.

Есть и другая традиция. Недалеко от поселка Бивер Бей в лесу сохранилась могила Джона Бергриза, и гонщики, проходя по трассе, обязательно останавливаются возле нее и расписываются на специальном кожаном круге, который подносит им внучка самого Бергриза, ныне уже пожилая женщина. Потом они зажигают огни на елке над его могилой. Сколько огней — столько гонщиков прошло по трассе.

Ведя съемки, я мотался по всему маршруту и днем, и ночью, все пять суток, пока длились гонки, и так переживал за своего друга, что, кажется, все время был рядом с Афанасием, шел вместе с гонщиками...

Первые сутки марафон казался Афанасию, который занимался альпинизмом и сплавлялся на каяках, легкой прогулкой. Трасса была хорошо размечена, собаки держали скорость. Небольшой морозец поднимал настроение. В ушах еще не утихли подбадривающие крики болельщиков на зимнем стадионе Дулута, где происходил старт. Какое-то время почти все гонщики идут со вторыми прицепными нартами, на которых обычно едет кто-либо из помощников либо друзей каюра. Это разрешено правилами, чтобы собаки, слишком возбужденные на старте, не путались в упряжи и не сбивали ритма гонки. Сейчас Афанасий один. Он мысленно перебирает наставления своего тренера Тима Макьюина, который еще недавно ехал за ним на вторых нартах. Не совсем был понятен Афанасию совет — не гнать поначалу собак и пропускать опытных гонщиков. «Главное,— говорил Тим,— не сойти с трассы! Будешь гнать слишком сильно — надорвешь собак». Афанасий выполнял все советы тренера, но потом признался мне, что его постоянно точило чувство — не уступать соперникам ни минуты...

Первый чек-пойнт — контрольный пункт, место, где гонщик обязан остановиться, чтобы отметиться в протокол и, если хочет, отдохнуть, сменить нарты и покормить собак, проходили ночью. Еще были силы, и никто не захотел терять время. Гонщики расписывались в протоколе и тут же уходили дальше. Их задерживала только короткая проверка нарт. По правилам, у каждого должна быть сменная сухая одежда, спальный мешок, снегоступы, аварийный запас еды — для собак и самого каюра. А ведь каждый лишний грамм — не подарок для упряжки.