Журнал «Юность» №05/2021
Шрифт:
Он вспомнил, как душно было в церкви, как плакал и хватался за край гроба муж покойной, старик с большими оттопыренными ушами и лицом, похожим на комок смятой оберточной бумаги. С другой стороны, хорошо ли описывать родственников, подумалось ему. Он успокоил себя тем, что Чехов и Гоголь не боялись выставлять своих знакомых в смешном свете, значит, и ему бояться не стоит. Правда превыше всего! Пусть даже для этого придется быть жестоким. Писатель – он ведь тот же хирург. Делает душе больно, чтобы спасти ее. Костя уже занес ручку, и тут возникли первые трудности. А ведь писать-то особо и не о чем, понял он. Ну, поплакал старик, ну, закопали тетю. Выпили на поминках по три рюмки водки и разъехались кто куда.
За окном со звуком, похожим на визг циркулярной пилы, снова пронесся мотоцикл.
– Скоты, какие же скоты… – пробормотал Костя, приподымаясь и с тоской вглядываясь в окно. – Понакупают драндулетов на папенькины деньги и носятся, думают, крутые!..
Он представил, сколько может стоить такой драндулет, и мысли его снова вернулись к премии.
«Интересно, а что Быков или Прилепин со своими премиями делают? Ну уж точно не мотоциклы покупают. Во всяком случае, не Быков. Он разве что на пианино в детстве играть учился. А вот Прилепин мог бы байк купить. Захар такой, ничего себе… Брутальный, в ОМОНе служил. И проза у него тоже… Брутальная, омоновская. Моя же будет не такая…»
Костя представил себе нечто невероятно глубокое и мудрое, как священные тексты, и даже засмеялся от удовольствия.
– Именно! Как священные тексты исчезнувшей цивилизации! Что-то вроде Павича.
Он радостно потер ручки и взбрыкнул под столом ногами.
– Однако внимательный и интеллектуальный читатель найдет там невероятно смешные конструкции. Хорошие критики, а их будет немного, хороших критиков всегда немного, назовут это «отстраненным юмором Демиурга».
Эта фраза так ему понравилась, что он решил ее записать, но тут за стеной с такой силой ударили по клавишам, что от обоев отклеился угол плаката игры «Мах Pain 3» и повис зачахшим лопухом.
– Свиненок! – крикнул, подскочив от неожиданности, Костя. – Руки бы тебе оторвать!
Ответом ему была новая серия ударов, от которой отклеились еще два угла, и плакат стал похожим на подвешенного за ногу человека. Костя с минуту смотрел на стену немигающими глазами, потом заткнул уши и вернулся к рассказу.
Определенно, все складывалось как-то неправильно. Костя был уверен, что стоит ему взяться за перо, как строки сами потекут на бумагу, только успевай записывать. Пока же «потный вал вдохновения» отчего-то избегал его, словно зачумленного.
– Ну, правильно, у Быкова с Прилепиным всякие свинята над ухом фашистские марши не разучивают, – пробурчал он.
Ему представился пентхаус на последнем этаже элитной московской башни, стоящий у высокого полукруглого окна Быков, взирающий в полной тишине на широкий, как Волга, проспект. По проспекту несутся разноцветные иномарки, чиновники с мигалками вылетают на встречки и вдребезги разбивают машины простых смертных, кавказцы устраивают перестрелки, ОМОН набивает автозаки протестным электоратом… Писатель хмурит лоб, в его пентхаусе все та же мягкая обволакивающая тишина.
– Конечно, еще бы ему не писать! –
Прямо под Костиным окном остановилась машина с гулко ухающими басами. Косте показалось, что кто-то с размаху принялся колотить его по лбу надутым резиновым шаром.
– Невозможно работать, быдло кругом!
Он походил по комнате, раздраженно потер изрисованную макушку.
– Рассказ, рассказ, черт бы его побрал…
Костя вспомнил, как в институте качал из интернета курсовые работы.
– Хорошо бы и рассказы также с нета качать, – размечтался он. – Чуть подправил, чтобы не очень похоже было – и, пожалуйста, премия Юрия Казакова в кармане. Нда… Шутки шутками, а работа стоит.
Он вспомнил, что Хемингуэй писал свои рассказы, сидя в парижском кафе и попивая коньяк. Бутылки коньяка хватало на один рассказ. Опыт – великая вещь. Опыт великих – вещь великая вдвойне. Бутылка коньяка у Кости была. Он прятал ее за диваном, мама не любила пьянства.
На этикетке могучий орел широко раскинул крылья и раскрыл рот, словно обещая одним махом перенести Костю в страну неиссякаемого вдохновения и огромных, как Эльбрус, премий.
Костя налил рюмку, выпил, поморщился и закусил шоколадкой.
– Интересно, Хемингуэй морщился от коньяка?
Вряд ли. У него все-таки французский был, а не дагестанский за триста рублей.
Он снова оглядел чистый лист. Посередине белого поля темнела капля продукта кавказского происхождения.
– Это… Хороший знак. Все великие русские писатели были связаны с Кавказом. Пушкин, Лермонтов, Толстой… Даже Прилепин там вроде побывал. Определенно хороший знак.
Подобные мысли добавили ему бодрости, и он выпил еще рюмку. Оказалось, коньяк действительно оживляет воображение. Костя в пять минут сочинил в голове речь на случай вручения премии и даже придумал несколько изумительно остроумных ответов на каверзные вопросы недоброжелательных журналистов. И речь, и ответы стояли перед его мысленным взором реальные, будто отлитые в граните. Поздравив себя со столь масштабной творческой удачей, он выпил еще, потом еще…
На краешке погрузившегося в эйфорию Костиного сознания мелькнула мысль о ненаписанном рассказе, но она показалась столь мелкой и ничтожной, что он не удостоил ее вниманием. В голове его проносились потрясающие образы и невероятные сюжеты. Костя упивался их созерцанием и коньяком…
Он проснулся на бледном рассвете. Голова болела невыносимо. Во рту было скверно, как в старом бомжатнике. Немного подташнивало и очень хотелось сползти под стол. Перед Костей лежал заляпанный шоколадными отпечатками пальцев и залитый коньяком лист бумаги. К углу его прилипла дохлая моль. Посередине, неровными буквами, похожими на хоровод тараканов-инвалидов, было написано «ГДЕ МОЙ УСПЕХ???????!!!!!!!».
От напряжения, вызванного разглядыванием надписи, Костю замутило, и пока он, шатаясь, трусил к туалету, в голове его несвежим утопленничком всплыла фраза: «Это уже не рассказ. Это инсталляция какая-то получается. А с инсталляциями к Гельману надо».
В туалете Костю стошнило.
Георгий Панкратов
Белокаменный
Гость
Родился в Санкт-Петербурге в 1984 году. Вырос в Севастополе. Окончил гуманитарный факультет СПБГУТ имени проф. М.А. Бонч-Бруевича. Автор трех книг прозы. Лауреат премии журнала «Урал» за лучшую публикацию 2016 года (проза), победитель Германского международного конкурса русскоязычных авторов «Ннига года» (2018). Проживает в Севастополе и Москве.