Жуть подводная
Шрифт:
— Ну и как это было? — поторопил деда Колька.
— Решил я тогда порыбачить с лодки на вечерней зорьке. Клев, помню, хороший был. Пять больших лещей взял, да маленьких подлещиков с десяток.
Потом стемнело, луна вышла, погреб к берегу, а по времени уже полночь близилась. И тишина стояла — ни ветерка, листок не шелохнется. Один я, значит, ее нарушаю: уключинами скриплю да веслами слегка поплескиваю. А причал для лодок тогда был недалеко от Матрениной бани. Была тут бабка такая, она еще до войны померла, дом родня куда-то перевезла, а баня старая осталась. Мы в этой бане весла держали, а потом и моторы. Ну, баня тут так, как говорится, для привязки к местности. И вот, значит, я уже
Дедушка аж папиросу закурил, до того, видать, разволновался. Колька тоже не решался задавать вопросов: уж больно сильное впечатление дедушкин рассказ произвел. Митькина бабка — это одно, а твой собственный дедушка — совсем другое.
— Ну, я, конечно, спохватился, — продолжил дедушка, — навалился на весла да поскорее к берегу. Вылез, лодку на цепь пристегнул, ведра с рыбой забрал, весла в Матренину баню поставил и пошел домой. И только по дороге припомнил, что дед мой когда-то рассказывал. Ту самую историю, что тебе недорассказал.
— Ну, так расскажи сейчас, — попросил Колька.
— Эх, делов-то у меня сейчас много! Пчелки вот-вот роиться начнут, а отсаживать некуда. Надо уж доделать улей до обеда как-нибудь. А за обедом, глядишь, расскажу, чем дело кончилось… Сейчас недосуг.
Дедушка опять взялся столярничать, а Колька вышел за калитку и отправился к дому Митьки, помаленьку размышляя, о том, что удалось узнать. Итак, по словесному описанию то, что видели дед и Митькина бабушка, очень и очень похоже: голова с рогами и клыками, большие светящиеся зеленым светом глазищи. Ну и само появление чудища похоже: вспучившаяся вода, «пуф-ф-ф» этот самый. Ясно, что видели они одно и то же.
Когда Колька подошел к Митькиной калитке, Мудрый Змей, сияя, подбежал к нему со свернутым вчетверо листком плотной бумаги, вырванным из старой тетради по рисованию.
— Вот, нашел! — сообщил он, разворачивая листок. — Как и говорил, на чердаке валялся.
Посмотрев на Митькино творение тех времен, когда он в четвертый класс ходил, Колька, конечно, был малость разочарован. Ясное дело, что для четвертого класса, это, наверно, был неплохой рисунок, но все-таки то, что тут изображена именно Жуть Подводная, а не обычный сказочный дракон или Змей Горыныч, требовало доказательств. Конечно, следовало признать, что Митька за прошедшие несколько лет добился большого прогресса и в рисовании, и в резьбе по дереву, и в столярном ремесле, но данный рисунок был уж слишком примитивный и аляповатый, а кроме того, к нему прилипла засохшая, раздавленная муха.
— А еще я узнал, — сообщил Митька, — что бабушка видела эту штуку то ли в шестьдесят девятом, то ли в семидесятом году. А мужик с санями, которого звали Федя, свихнулся где-то за полгода до этого — точнее она не помнит.
— Спасибо, — сказал Колька и забрал у «художника» его рисунок, решив свои критические замечания не высказывать. Заодно он отметил, что в отличие от старательного Митьки допустил оплошность, хотя и поправимую, — не спросил у дедушки, когда именно тот видел эту самую Жуть Подводную. Ну, за обедом узнает обязательно.
Когда Колька уже повернул в обратный путь, его догнал запыхавшийся Витька. По его озабоченному виду можно было подумать, будто он уже всю деревню опросил и теперь знает о Подводной Жути всю подноготную. Однако дело было в другом.
— Тебя Пашка бить собирается, — воровато озираясь, сообщил Витька. — Он подговорил Сашку и Тольку — это большие ребята такие, из девятого класса, — а мне сказал, чтоб я тебя вечером заманил в кусты около поля.
— А ты, конечно, согласился? — прищурился Колька.
— Я же тебя предупредил! — виновато потупился Витька. — И еще они сказали, что если я тебя не приведу, то они меня побьют.
— То есть, как я понял, ты должен меня привести в засаду, так? И ради того, чтоб самому по шее не получить, ты решил меня подставить?
— Я же предупредил… — еще раз проныл Витька.
— Ладно, — презрительно бросил Колька, в очередной раз уповая на помощь Великих Духов, — сделай все, как они велели. Сами же плакать будут! Точнее, визжать, как поросята!
— Короче, — немного приободрился Витька, — я должен часов в восемь вечера привести тебя к этим самым кустам и идти с тобой к роще, которая у кладбища. Соврать должен был, дескать, на кладбище клад зарыт, ну или еще что-то такое… А где они нападут — не сказали…
— Приходи в восемь, — сказал Колька. — Пойдем разбираться…
Витька торопливо убежал, а Колька поспешил домой. Надо сказать, боевой пыл у него малость поостыл. Духи, конечно, Великие, но против Сашки и Тольки из девятого класса да еще и Пашки, который им немногим уступает, драться одному страшновато. Ясно, что Витька, едва начнется мордобой, удерет, как Быстроногий Олень, — и это в лучшем случае. А в худшем, так он еще и поможет большим колотить Кольку. Митька тоже не помощник. А больше у Кольки в деревне друзей нет. Никто ему помогать не станет… Можно, конечно, дедушке пожаловаться, но что из этого выйдет, неизвестно. Если эти девятиклассники, Сашка и Толька, настоящая шпана — они и дедушку не побоятся. Нет уж, лучше надеяться на Духов. Они уже помогали, дело проверенное… И потом, до восьми вечера еще долго. Может, прибежит Витька и донесет, что Пашка с приятелями отменили свою «операцию»?
Гпава XI
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ И… ТРИ ПОРОСЕНКА
Когда бабушка Клаша накрыла на стол, и дед Василий с Колькой сели обедать, то внуку сразу стало ясно, что беседу про Жуть Подводную придется перенести на потом. Как только Колька задал вопрос насчет того, в каком году дед видел Жуть, бабушка проворчала:
— Нечего об этом за столом болтать, аппетит портить! Нечисть всякую поминать — беды не миновать.
— После поговорим, — заговорщицки подмигнул Кольке дедушка. — Не будем бабку волновать…
В общем, обедать пришлось, следуя известному правилу: «Когда я ем, я глух и нем». Кольке так не терпелось дослушать историю, откуда Жуть Подводная взялась, что он не то что ел, а прямо-таки метал пищу в рот. Однако, даже когда обед завершился, начать разговор с дедом удалось не сразу. Только дед уселся на лавочку у калитки, как на улице затарахтело, забрякало, и к дому подкатил маленький трактор «Беларусь» с подвешенной к нему сенокосилкой. Тракторист заглушил мотор и поприветствовал дедушку: