Зигзаг судьбы

Титова Светлана

С океана потянуло прохладой. В тонком платье я начала зябнуть. Рона здесь нет, можно с чистой совестью отправляться спать. Хотя после таких новостей это будет сложно. Уже привстала, собираясь покинуть палубу, как знакомый рык разозленного Рона разорвал уютную тишину:

— Имей гордость и прекрати навязываться, Луниэль! Я женат и люблю свою жену! Ты мне не нужна! — Рон вылетел на освещенную часть палубы. За ним бежала белобрысая, оступаясь и что- то жарко бормоча.

Все парочки, отдыхающие в этой части яхты, моментально испарились, не желая становиться свидетелями некрасивой сцены. Я же только сильнее вжалась в кресло, желая стать совсем не заметной. К счастью, пара была занята собой и никого не замечала вокруг. Рон резко отступил от ашранки,

протянувшей к нему руки, готовой повиснуть на шее, скривился, глядя в лицо, выплюнул:

— Если тебе станет легче, меня вынудили обстоятельства жениться на тебе! Я тебя никогда не любил и никогда не женился бы добровольно на той, которую мать подкладывает богачам в постели!

От этих слов девушка дернулась, как от пощечины. Побледнела, обхватила себя за плечи и рванула к выходу, спотыкаясь на высоких каблуках. Рон повернулся и направился в мою строну. Я замерла, ожидая нагоняя от разозленного мужа.

— Давно сидишь тут? — на диво спокойно спросил брюнет, глядя прямо на меня.

Не торопливо прошел к столику, вытянул из ведерка со льдом шампанское, разлил в бокалы и один протянул мне.

— За нас, Эли!

Я едва пригубила, еще находясь под впечатлением от увиденного. В голове вертелись слова Рона, сказанные ашранке. У нас с ним похожая ситуация: и обстоятельства, которые вынудили, и любви нет. От этих мыслей стало не уютно. Я подошла к мужу и прижалась. Рассказанное Ричардом изменило отношение и к мужчине, и к ситуации. Мы могли сейчас расторгнуть брак, и Рон успел бы жениться на Луниэль до конца месяца. Но я не хотела отдавать его ни Луниэль, ни кому-то другому. За эти сутки я впервые за пятнадцать лет почувствовала, что я дома, среди тех, кому нужна. И мне не хотелось терять вновь приобретенное такое теплое и уютное ощущение семьи.

— Ричард передал, что я тебя ищу?

— Передал…

— А причину…

— Сказал, — он усмехнулся, прижал меня сильнее и поцеловал в висок. — Но так деликатно, что услышали все вокруг. Это и стало причиной истерики Луниэль.

— Ты ей сказал, что любишь меня. Это признание?

Я ждала его подтверждения, успокаивающего все сомнения и такого нужного сейчас. Рон наклонился и накрыл мои губы своими нежно, едва касаясь. Пальцы заскользили вдоль обнаженной спины. Кончик языка легкими дразнящими касаниями обводит контур губ, вызывая стон. Губы саднило, хотелось настоящего поцелуя. В нетерпении прикусываю его губу, и он словно сходит с ума. Губы еще секунду назад нежно ласкающие, жестко сминают мои, заставляя раскрыться. От пьянящей настойчивости языка по телу бегут мурашки. Жар истомы и желания разливается по телу. Пытаюсь отстраниться, но руки лишь крепче прижимают к себе. Бедрами чувствую его желание. Запускаю руки в густую шевелюру и тяну, пытаясь прервать поцелуй. Рон послушно отстраняется, глядя на меня непонимающим мутным от страсти взглядом.

— Рон, место не подходящее, — не узнаю свой хриплый голос.

Мужчина кивает, стоит еще секунду, соображая, и выдыхает:

— Пойдем…

Трапы, коридоры, повороты пролетаем на космической скорости. Люди мелькают смазанными пятнами. Нам вслед кричат шутки, приветствия и поздравления. Я цепляюсь за его локоть и придерживаю край платья, стараясь не упасть. Наконец наш коридор, дверь каюты захлопывается за спиной.

— Моя!

Сильные руки подхватывают меня, губы жадно и ненасытно впиваются в мои, лаская долгим поцелуем. Спины касаются прохладные простыни. Рон не торопясь избавляется от смокинга и рубашки. Взгляд скользит по широким плечам, мощному торсу, сильным рукам, которые разбираются с застежками одежды, а я предвкушаю, как они разберутся со мной. По поджарому прессу хочется провести пальцами и ощутить, какой он твердый. Литые мышцы перекатываются под смуглой кожей. Глаза темнеют от желания. Он наклоняется, пальцы скользят от лодыжки по шелковому чулку к резинке, гладят нежную кожу с внутренней стороны бедра. Тело выгибается навстречу ласке, требуя большего. С губ срывается стон. Неуловимое движение и он уже рядом.

Его губы впиваются в мои, язык то щекочет уголки рта, то напористо вторгается внутрь, делая поцелуй глубже и чувственнее. Платье, соскользнувшее с плеч, цепляет возбужденные, ждущие ласки вершинки груди, вызывая волну желания, разливающуюся по телу теплом. Губы накрывают холмик, и язык выводит узоры на чувствительной коже. Рон чуть отстраняется и дует, вызывая новый стон и волну желания. Низ живота ноет. Мои руки обнимают сильные плечи и пытаются притянуть к себе. Рон перехватывает ладони и придерживает их над головой.

— Рано, моя нетерпеливая девочка… — тихо смеется, дразня.

И проложив дорожку из поцелуев к животу, проводит ладонью по внутренней стороне бедра. Наклоняется и ладонь заменяют губы и язык. Покусывая, дразня, лаская, выписывая умопомрачительные узоры, Рон останавливается, не давая дойти до пика. Тело выгибается под откровенными ласками, с моих губ срываются признания, стоны, угрозы.

— Рон, не могу больше…

Он прижимается к моему телу, палец очерчивает контур приоткрытых губ. Ловлю его губами и ласкаю языком.

— Ты такая горячая, моя Снежинка…

Что- то горячее скользнуло между бедер. Боль быстро прошла. Движения Рона и мои рождали в теле волны удовольствия. Казалось мы с ним одно целое. Объятья становились жарче, движение быстрее, я почувствовала, как внутри нарастает волна наслаждения, через мгновение взрывается фейерверком удовольствия, пронзая каждую клеточку тела блаженством. Хриплый стон Рона и низ живота, наполненный горячей пульсацией, вновь пронзает судорога удовольствия.

Глава 11

Глава 11

Утро началось с настойчивого писка токера. Мой девайс лежал рядом на подушке Ронана и требовал к себе внимания. Ладонью прошлась по прохладной ткани наволочки. Прислушалась. Судя по тишине в ванной и гостиной, мужа в каюте не было. Прислушалась к себе, в теле чувствовалась приятная легкость, мышцы немного тянули. Вспомнилась вчерашняя безумная ночь. Лицо вспыхнуло от воспоминаний. Внизу живота сладко заныло.

— Все было так плохо, что он сбежал? — задала вопрос упрямо пищащему аппарату, садясь на постели, пытаясь удержать сползающее с груди одеяло. Токер, мигнув напоследок уведомлением о принятом голосовом сообщении, отключился.

— Тоже не хочешь со мной разговаривать? — буркнула себе под нос, утро явно не задалось. — Активировать сообщение.

В динамике щелкнуло, в комнату ворвался шум ветра и плеск волн. Голос Рона, прерываемый помехами, доносился будто издалека.

— Моя Снежинка, не хотел тебя будить. Спасибо за ночь, ты чудо просто. Я скоро буду. Завтракай и собирайся, мы летим на Побережье. Освальд просил, чтобы ты зашла к нему как поешь. Я уже скучаю.

Рон говорил быстро, явно торопился. Значит, отбыл по делам. Настроение сразу поднялось, бросив хандрить, я решительно откинула одеяло. Немного смутилась, увидев себя в одних чулках. Быстро приняла душ, убрала в гардероб платье и туфли. Похвалила себя, что так и не разобрала чемодан, собирать снова вещи не придется. Выбрала шелковую кремовую блузку на бретелях, короткую кружевную кораллового цвета юбку, светлые босоножки на шпильке. Собрала волосы в высокий хвост, заплела в сложную косу и уложила с помощью шпилек. Завтракать одной не хотелось. Чуть тронула коралловым блеском губы и отправилась искать Освальда.

Пойманный в коридоре стюард проводил меня до самого кабинета и вежливо откланялся. Коротко постучав и получив разрешение войти, немного робея, переступила порог.

Лорд Освальд читал, сидя за столом. Ожидая, пока на меня обратят внимание, я окинула взглядом кабинет. Он, как и ожидалось, соответствовал общему стилю яхты: шелковые синие обои с рисунком, панели темного дерева, в тон им стол и бюро. Два уютных, оббитых васильковым бархатом кресла и столик из цветного стекла между ними. Картины с горными пейзажами, хрустальные светильники украшают стены. Иллюминаторы закрыты плотными бархатными шторами.