Зима плюс осень равно весна

Котянова Наталия

— Ну, то есть не совсем рыжая, а потемнее. Но при ярком свете…

— Значит, шатенка.

— Точно, шатенка!

— Опишите её одним словом.

Даже любопытно.

— Сексуальная!

Хм, ожидаемо, но… Судя по голосу, кое-кто пялится сейчас аккурат в сторону Герды. Что же она там вытворяет? Бедный Дэнни…

— А вот и Саманта! Вы позволите?

— Разумеется.

Терри не сдержал облегчённого вздоха.

Интересно, какая пара смотрится эффектнее — шатенка с блондином или блондинка с шатеном? Чёрт, по-настоящему интересно! Он бы лично поставил на «снежинок», но одна из них уже явно в неадеквате, так

что «голубкам» и карты в руки… Сэм. Надо же.

3

Что-то острое вскользь задело Рихарда по руке и упало на пол рядом с его креслом. Он машинально нагнулся и осторожно провёл ладонью по гладкому паркету. Ага, вот оно! Вернее, она. Небольшая дамская брошь в виде кленового листка. Из янтаря, — определил Хантер, поглаживая её пальцами. Хороший, «тёплый» камень. И запах на нём — тонкий, едва заметный, странно-знакомый… И чертовски приятный. Чертовски! Чья же это вещица? Никто из его сегодняшних гостий так не пахнет…

Он сделал вид, что опирается подбородком на руку, и поднёс листок к самому лицу.

— Простите.

— Да?

Рихард с досадой обернулся на голос, возвращаясь в реальность. К своей дурацкой вечеринке и не менее дурацким «невестам».

— Господин Хантер, верните, пожалуйста, мою любимую брошку! Я уже чуть не под все диваны заглянула, и вдруг вижу — она у вас. Не понимаю, как она так далеко укатилась…

О. А ведь это никакая не «невеста»!

— Наверное, из-за того, что вы чересчур страстно танцевали?

Наверное, из-за того, что я захотел, чтобы ты сама ко мне подошла?

Рихард с трудом погасил предвкушающую улыбку. Демонстративно сжал свою находку в ладони и кивнул — не на тот стул, что до этого занимал Зомби, а на стоящее с другой стороны от него такое же удобное кресло.

— Присаживайтесь… Сэм. Уделите мне несколько минут?

— С удовольствием.

Преждевременное заявление, дорогуша!

С учётом того, что он сейчас выключит «любезного хозяина» и включит «бесцеремонного». Интересно, как она себя поведёт? Возмутится, встанет и уйдёт или, как и её женишок, будет послушно мямлить «да, нет, не знаю»? Если последнее, значит дрянной из него психолог.

Пауза затянулась. Рихард поигрывал брошкой перед носом у её владелицы и ждал, когда у той закончится терпение. Не дождался. Она лишь подалась в его сторону, опасаясь за музыкой не расслышать вопрос. Неожиданно для себя он сделал тоже самое… И во второй раз начисто выпал из реальности, с трудом удержав на лице прежнюю невозмутимую маску.

Едва уловимый запах, оставшийся на камне, действительно принадлежал ей. Этой светской кукле со сладким голоском и холодной расчётливой головой. Хантер так и видел её почти точной копией своей сестры, вернее, того образа, что она так старательно поддерживала. Но, похоже, он здорово ошибся. Даже в этом, самом первом приближении. Истинная кукла ни за что бы не променяла женственную Саманту на мальчишеское Сэм. И сейчас, подобно его «невестам», благоухала бы концентрированным «сексуальным» безобразием, не вызывая в нём никакого отклика, кроме головной боли. «Полуночная страсть», «Наслаждение», «Неповторимая» номер шесть… что там ещё нынче в моде? Рихард благосклонно воспринимал разве что Гердину «Зимнюю фиалку». Тонкий холодный аромат подходил ей на все сто процентов. К тому же при брате она никогда не злоупотребляла духами. Как и Сэм сегодня. Единственная из молодых женщин,

кто пошёл навстречу пожеланию хозяина. Единственная, кто оставался для него чем-то совершенно безликим, кого он со своим обострённым обонянием даже не почувствовал! Пока не наклонился к ней совсем близко.

И не узнал его, наконец. Свой собственный, неизменный в последние десять лет парфюм. Мизерный тираж, заоблачная цена и при этом крайне низкая популярность — во всяком случае, за всё это время Рихард ни на ком не замечал похожего запаха. Слишком уж он специфический. Вымороженный, как говорил Дэн. Так и представляешь себя бредущим по колено в снегу, среди нескончаемых, скрипящих под ледяным ветром мёртвых стволов-головешек — всё, что осталось от леса после давнего пожара. Чёрно-белый безмолвный мир, и над ним — блёклое зимнее небо, равнодушное ко всему и всем. И к тому, кто так и не сможет выбраться из этого жуткого леса, кто упадёт, обессиленный, прямо в снег, и уже назавтра сам станет снегом… Брр.

Забавная реакция для человека с фамилией Сноурт. Самому Рихарду было на редкость комфортно в таком «невозможном» аромате. Он уже давно перестал его замечать, сроднился с ним… И вдруг выясняется, что его «второе я» беспардонно присвоила себе какая-то посторонняя девица!

Но на ней, на её коже и волосах он воспринимался всё же как-то иначе. Вот почему Рихард так долго не мог его узнать. Даже картинка в голове возникла совершенно другая. Вместо скрипучего снега под ногами — опавшая хвоя и хрусткие сухие листья, вместо пожарища — погружённые в сон живые деревья. Тусклый осенний день, холодный прозрачный воздух, горьковатый, но настолько упоительный, что хочется вдыхать его снова и снова. И заворожённо смотреть, как в прорези сплошной пелены облаков вдруг на миг засияет кусочек ослепительно-синего неба…

Та, которую он принял за ещё одну Зиму, оказалась Осенью. Смешно… до дрожи.

Рихард машинально облизал губы.

— Так, значит, «Мёртвый лес».

— О. Похоже, я таки попалась, — после заминки насмешливо подтвердила Сэм. — Не ожидала, что кто-то его узнает. Ну что, будете, как Терри, возмущаться и читать мне мораль о приличиях? Не трудитесь. При всём моём уважении — есть привычки, которым я не собираюсь изменять даже под дулом пистолета.

Рихард усмехнулся и качнул головой.

— Что вы, и в мыслях не было. Наоборот, вы меня заинтриговали своим выбором. Почему именно этот запах?

— А не нормальный женский, вы хотите сказать? Как у всех этих ку… благовоспитанных молодых леди? Всё просто — они мне не нравятся. В смысле, не леди, а сладкие духи. Поэтому сегодня я с удовольствием общаюсь только с не очень молодыми леди. И ещё с вашей сестрой. Она потрясающая.

— Да, Герда такая… А я?

Коварный вопрос. А никто и не обещал, что будет легко.

— Вы ещё более потрясающий, чем она. Гораздо более.

— И чем же я потряс лично вас? Тем, что отказываюсь вернуть вашу любимую вещь? Правду, Сэм, я хочу услышать правду.

— Возможно, вы удивитесь, господин Хантер, но у меня нет привычки врать направо и налево. Особенно по мелочам.

Уела. Поздравляю, Рихард, ты — мелочь.

— Это значит, что вы честно ответите на любой мой вопрос?

— Определённо — нет, — так же спокойно отозвалась она. — Если вопрос мне не понравится, я просто промолчу.

— То есть мою «потрясающую» персону мы больше обсуждать не будем?