Зима в горах
Шрифт:
Тропинка, словно червь, ползла по крутому склону. Она осторожно заворачивала, пока не вывела их к обрыву; внизу под ними лежала долина, где росли маленькие сучковатые дубы. Деревья стояли почти голые, лишь отдельные ветви были еще одеты бурой листвой. Из буро-серых зарослей то тут, то там вздымались к небу островерхие скалы. И над всем этим мягкой пеленою стлался туман. От такой красоты у Роджера захватило дух, хотелось громко выразить свой восторг, но таинственность пейзажа принуждала к молчанию. Здесь было царство друидов.
Роджер никак не мог понять, зачем Райаннон привела его сюда; но тут он заметил, что она стоит и выжидающе смотрит на него. Он не обнаружил пока ничего, что требовало бы какой-то реакции с его стороны, если не считать волшебства
— Ну и что же дальше? — спросил он.
Вместо ответа она щелкнула засовом калитки. Роджер поднялся следом за ней на две ступеньки и вошел в крошечный мощеный дворик, существовавший лишь для того, чтобы часовня, будучи храмом, не стояла на голой земле. Дворик был выложен каменными плитами, хоть и сильно потрескавшимися, но плотно пригнанными друг к другу. Райаннон, шедшая впереди, завернула за угол часовни. Роджер не сразу последовал за ней, а остановился и заглянул в затянутое паутиной окно. Внутри был большой голый зал, где раньше, очевидно, стояли скамьи и кафедра, а в противоположном конце виднелась дверь, которая, должно быть, вела в заваленную церковной утварью ризницу. Сейчас там, где раньше молились, все было расчищено, прибрано и выглядело, как жилое помещение. У стены стояла большая широкая кушетка; пузатая чугунная печка с длинной трубой, возможно, находилась здесь еще в те времена, когда часовня была часовней, тем не менее она придавала залу вид студии на Монмартре. У дальней стены, там, где было меньше сырости, стояло несколько холстов в подрамниках.
— Ей-богу, да ведь тут студия! — пробормотал он, чувствуя, как в нем нарастает волнение.
В эту минуту Райаннон появилась из-за угла, огорченно покачивая головой.
— Не могу найти.
— Что?
— Ключ. Я думала, они его где-нибудь тут оставили.
— Кто?
— Да люди, глупенький! — Она приподнялась на цыпочки, чтобы заглянуть в окно. — Впрочем, что толку смотреть, если мы не можем туда проникнуть.
Ему понравилось это «мы».
— Но кому это принадлежит? И чьи тут полотна?
— Одной фрейлейн. — Райаннон издала короткий смешок. — Она сейчас в Марокко.
Роджер выждал, потом спросил:
— И это все, что вы мне скажете?
— Сейчас — да. — Она намеренно злила его. — Раз мы не можем проникнуть туда, нет смысла вдаваться в подробности.
— Проникнуть туда? — переспросил Роджер. — И в этом вся проблема?
— В этом первая часть проблемы.
Роджер мгновенно принял решение. Он быстро обошел здание, проверяя, не стеклянная ли сзади дверь. Но нет, задняя дверь оказалась из прочного дерева. Значит, придется воспользоваться одним из окон. Он обошел часовню с той стороны, которая не видна была с дороги, и, подтянувшись, залез на выступ окна. Вот тут можно кое-что сделать. Верхняя половина окна была достаточно широкой, чтобы в нее мог пролезть не слишком полный человек; Роджер увидел шпингалет, от которого его отделяло обычное стекло в свинцовой раме. Действуя быстро и решительно, не давая себе времени на раздумья, которые потом оправдали бы его бездействие, он спрыгнул на землю, поискал подходящий камень, нашел и снова залез на выступ.
Два-три удара острым концом камня — и в раме образовалось пустое пространство, так что он мог просунуть внутрь руку. Роджер опустил шпингалет, и окно распахнулось наружу. Он услышал шаги Райаннон, огибавшей здание, и, не желая предстать перед ней в отнюдь не выгодном виде, когда ноги его будут болтаться в воздухе, просунул голову и плечи в образовавшееся отверстие, раза два-три оттолкнулся изо всей силы ногами и упал на руки на подоконник, по
— Райаннон! Входите в мои владения!
Она появилась из-за угла часовни.
— Быстро сработано. А я-то рассчитывала увидеть, как вы будете пролезать в окно.
— Я постарался побыстрее с этим справиться, чтобы вы меня не застали врасплох. В моем возрасте надо думать о достоинстве.
Произнося эти слова, он отступил от двери, чтобы пропустить ее. Она вошла, по дороге задев его своим замшевым пальто по руке, и при слове «достоинство» бросила на него быстрый, насмешливый и в то же время товарищески добродушный взгляд.
— Да, — сказал он, последовав за нею и останавливаясь возле нее посредине помещения на голом полу, — вот это сюрприз.
— А разве вы не знали о существовании этого места?
— Я видел часовню только снаружи. Мне казалось, что это обычная пустая часовня. Я понятия не имел, что она так обставлена. А кто эта фрейлейн? У нее есть какое-нибудь имя?
— Часовня многие годы пустовала, — сказала Райаннон. Думая о чем-то своем, она оглядывала голый прямоугольник комнаты, словно это была пещера, населенная духами. — Здесь отправляли службу вплоть до… ну, словом, приблизительно до того времени, когда я родилась.
«Значит, года до сорок восьмого», — подумал Роджер.
— Потом тот старикан, который главным образом заботился о том, чтобы часовня была действующей, — по-моему, его отец построил ее, — умер, а остальные — их к тому времени осталось человек пять-шесть — решили закрыть часовню и лучше ходить в поселок. Они заперли ее, и многие годы она стояла без дела. Мальчишки выбили окна, шифер слетал с крыши, но все это вполне естественно. Мы с Дилвином когда-то играли тут. Он иногда говорил мне: «Давай залезем внутрь». А мне не хотелось. Я боялась лезть в часовню. Мне казалось, что господь тотчас покарает меня и я умру или со мной что-то случится. — Она рассмеялась коротким отрывистым смешком. — А потом мистер Робертсон начал приходить сюда с фрейлейн.
Роджер не прерывал ее.
— Сначала они встречались в гостинице. Она жила в их семье en pair [23] , и он сошелся с ней. У него уйма денег. Он судовладелец. Ему принадлежит пассажирская линия «Голубая лента» или что-то в этом роде — этакое претенциозное название. Контора у него в Ливерпуле. Ну, а эту девушку зовут фрейлейн Инге. Она распоряжалась мистером Робертсоном и его чековой книжкой как хотела. К тому времени она, должно быть, уже перестала жить в их семье, но отнюдь не исчезла со сцены. Ей не нравился Ливерпуль, а мистер Робертсон не хотел селить ее в Лондоне, потому что это слишком далеко. Видимо, ему хотелось, чтобы она была у него на глазах. Ну и вот, он стал приезжать с ней сюда на уик-энды. Случалось, он возвращался в понедельник в Ливерпуль, а она оставалась в Карвенае или где-нибудь поблизости. Бродила по горам с этюдником и рисовала. Говорила, что она художница и умеет видеть горы. По-моему, это не так уж трудно. Под конец его осенила счастливая мысль. Он купил ей эту часовню и переоборудовал ее под студию. Вот только беда в том, что она не желала проводить тут зиму. Да и в Ливерпуле тоже. По последним слухам, она уговорила его отпускать ее на зиму в Марокко. Кстати, у него там тоже есть контора.
23
Как своя (франц.).