Зимний огонь
Шрифт:
– Сколько лет было тебе тогда?
– Двенадцать.
– Не самый легкий способ повзрослеть.
– Я повзрослел, когда мне было девять лет, – сказал Коннер. – После этого для меня единственным светлым пятном оставалась Сара.
– Как и ты для нее.
– Я и эта страна… А теперь еще и ты.
Кейс уклонился от замаскированного вопроса.
– А Ют и Лола? – спросил он.
– Это немного не то… В общем, мы живем дружно, и Ют готов отдать жизнь за Сару, но… – Коннер пожал плечами. – Сестра не переживает за них так, как за меня или за тебя.
– Я думаю, что твою шкуру она ценит гораздо выше, чем мою.
Поколебавшись, Коннер пожал плечами:
– Возможно.
Однако пристальный взгляд его зеленых глаз свидетельствовал о том, что он считает мнение Кейса ошибочным.
«Мне нужно было своевременно бежать», – сказал себе Кейс.
Но затем он подумал о стране, которая влечет его, и понял, что бежать он никак не мог. И ему стало понятно, что чувствует волк, попавший в капкан.
Бежать некуда.
Воевать можно только с самим собой.
Многие волки погибли оттого, что истекли кровью, когда пытались перегрызть лапу в отчаянной попытке освободиться.
Глава 14
Кейс оперся на лопату и с отвращением посмотрел на яму, которую он вырыл под красной столбовидной скалой. Она ничем не отличалась от десятков других ям, вырытых за последние две недели.
Пусто.
До того как он начал копать, здесь были следы стоянки. Но трудно было определить, когда закоптилась скала, – то ли три года, то ли тридцать, то ли триста лет тому назад.
А может, целых три тысячи лет назад. Воздух здесь сухой, и все хорошо сохранялось, начиная от дерева и кончая керамикой.
«Рою эти дурацкие ямы, вместо того чтобы построить себе жилье», – подумал он.
Пронизывающий ледяной ветер, гуляющий по безымянному каньону, словно соглашаясь с ним, завыл на высокой ноте.
«Самый настоящий дурак».
Несмотря на ветер, Кейс работал обнаженным до пояса. Он снова взялся за лопату и возобновил работу. Стальное лезвие натыкалось то на песок, то на камни размером от мелкой гальки до громадных валунов.
"Я мог бы поймать себе нескольких мустангов, – подумал он. – Здесь встречаются великолепные образцы.
Сверчок выполнял бы функции племенного жеребца, а если приобрести нескольких породистых кобыл в Калифорнии или Виргинии, то можно развести великолепное стадо".
Его мысли прервал какой-то скрежет – похоже, в его сторону тянули что-то очень тяжелое. Кейс выпрямился и посмотрел вперед.
– Проклятие, Сара! – заорал он. – Я тебе уже говорил, чтобы ты такие тяжести оставляла для меня!
– Ты бы только видел… что я там оставила, – задыхаясь, сказала Сара.
Несмотря на пронизывающий ветер и иней на северной стороне скал, на Саре были лишь брюки и рубашка из оленьей кожи, да еще тонкая сорочка под рубашкой. Брюки ее были "изрядно исцарапаны и испачканы землей.
Ее жакет висел на невысоком кустике в ста ярдах отсюда, возле первой ямы, выкопанной Кейсом в этом каньоне. Над жакетом торчала ее шляпа. Если посмотреть на эту картину под некоторым углом, то куст настолько походил на ссутулившегося человека, что Кейс уже дважды невольно хватался за револьвер.
Но даже и сейчас, доподлинно зная, что это такое, Кейс вздрогнул, когда снова увидел злосчастный куст.
Протащив еще несколько ярдов бревно, Сара наконец бросила его. С минуту она тяжело дышала, оценивающе глядя на кучу собранных дров.
– Здесь хватит дров для обеих вьючных лошадей да еще и для моей маленькой кобылки, – сказала она.
– Шейки скорее вьючная, чем верховая лошадь. Она может так растрясти, что даже зубы повываливаются.
– А ты думаешь, за что она получила свою кличку?
Кейс тоже посмотрел на кучу дров и на то бревно, которое притащила Сара.
– Это бревно нужно было оставить мне, оно слишком тяжелое, – выговорил он Саре.
Впрочем, Сара на его слова никак не прореагировала.
Кейса это не удивило. За последние две недели он узнал, что для Сары вполне обычно игнорировать то, что она не желает обсуждать.
К разряду таких тем относились и отношения между мужчиной и женщиной.
«Может, мне следует повалить ее, сесть на нее верхом и заставить выслушать меня, – подумал Кейс. – Тогда я уж наверняка не буду переживать из-за того, что у нее такая грязная одежда».
В самом деле, ее одежда пропылилась не меньше, чем его собственная. Сара не выгребала камни из ям, которые копал Кейс, зато таскала нанесенный паводком лес.
Сара расправила спину, вздохнула и направилась к поперечной пиле, которую Ют «нашел» вместе с топором.
– Я сам распилю это бревно, – сказал Кейс.
– Ты копай. Я распилю то, что смогу.
Кейс сжал губы. Поистине Сара работала за двоих мужчин.
– Как насчет отдыха? – осторожно спросил он.
– А что насчет отдыха?
– Я устал.
Выражение лица у нее сразу же стало каким-то виноватым. Отложив пилу, она направилась к Кейсу.
– Ой, прости, я все забываю про твои раны, – проговорила она.
Кейс тоже забыл про них, да и не было причин об этом вспоминать. В глазах Сары отражалась тревога, когда она шла к нему. Ему нравилось выражение ее глаз, как и ее гибкая женственная походка, и легкое покачивание бедрами.
Ему нравилось в ней все.
Он помнил, какой она была на вкус и на ощупь тогда, на заре.