Зимняя сказка
Шрифт:
— Я бы решил, что старческое слабоумие, в конце концов, настигло меня, — засмеялся отец Андрес.
— А ежели ангела?
— Я бы закрыл глаза, ибо недостоин обычный человек своим грешным взглядом осквернять посланника божиего!
— В целом, я бы сделал вывод, что Вы бы попросту проигнорировали, что бы ни случилось, — вздохнул Элжерон. — Вы мне напоминаете книгу с крайне устаревшим содержанием. Сколько бы ты перед ней ни держал другую, содержание ее страниц от этого не изменится.
— Мы все в некотором роде книги. И Вы тоже, — улыбнулся священник. Элжерон прищурился.
— Отсюда Ваше желание меня
— Граф… — Маргарет с укоризной в голосе его одернула.
— Да, конечно, молчу, — буркнул Элжерон. Он поднялся со своего кресла, протянув девушке руку. — Думаю, нам уже пора идти. Не смею более отвлекать Вас от дел насущных. — Баронесса поднялась вместе с ним, одарив священника виноватой улыбкой.
— Жаль, что я не оправдал Ваших надежд, — развел руками отец Андрес, поднимаясь следом за ними, чтобы провести.
Элжерон позволил Маргарет взять его под локоть, и отправился к выходу. Девушка шла неспешно, словно хотела задержаться в этой ненавистной ему церкви еще хоть ненадолго, и ему приходилось сдерживать шаг до самой двери. Будто баронесса ожидала еще чего-то, что должно было произойти. Когда граф уже взялся за рукоять, за его спиной раздался голос:
— Постойте одну минутку, — окликнул их настоятель, заставив остановиться. Он сходил в комнату и вернулся, держа в руках четки, которые вложил в ладонь Маргарет. — Вот, Господь будет с Вами и защитит Вас от любого зла.
Баронесса расправила бусы, едва заметно улыбаясь, как человек, который дождался и получил свое. На их конце обнаружился резной деревянный крестик.
— Благодарю, отче, — с улыбкой произнесла девушка. Она повернулась к ожидающему ее Элжерону, и они вышли на улицу. — Ох, в церкви так жарко, — вздохнула она, расстегивая пальто, несмотря на зимний мороз.
— Деревянный крестик? — презрительно спросил граф, следя за тем, как баронесса на ходу осторожно намотала на запястье четки. — Может, Вам бы больше понравился золотой? Или хотя бы серебряный? В деревне есть магазин…
— Нет, мне нравится этот, — тихо ответила Маргарет. — Во-первых, его мне дал сам священник. Это особенная вещь. Святая. Во-вторых… Он прекрасен в своей простоте. Лишь дерево, бусины, нить, соединяющая их, как жизненный путь, соединяющий различные события воедино, создавая полноценных нас…
— И крест на могиле в конце, — язвительно фыркнул Элжерон. Баронесса оглянулась на него, распахнув рот в чистейшем возмущении.
— Ну знаете… — выдохнула она.
— О, простите, да, деревянный крест на могиле — это слишком, — усмехнулся граф. — Лучше каменный.
— Вы невыносимы! — воскликнула Маргарет, стремительно зашагав к саням. Она самостоятельно забралась на них, и сердито скрестила руки на груди, принимая тот факт, что кроме как на санях она никуда не сможет добраться, и сопровождение графа ей просто придется вытерпеть. Граф присоединился к ней, и во взаимной тишине они дождались Томаса, который взобрался на сани, будто сам поскрипывая, как старая оглобля.
— Ну что, сэр, домой? — спросил он, пощелкав языком коню.
— Нет, мне же нужен стол на кухню, я вчера тебе об этом говорил, — проворчал Элжерон, скрещивая руки на груди.
— О, верно, совсем запамятовал, — закивал конюх. — Значит, в деревню, к столяру.
Глава 14
Снег тихо скрипел
— На Вас лица нет, — произнесла Маргарет, привлекая его внимание.
— Ну и что, — пожал плечами тот.
— Ого, Вы не хотите рассказать мне, что у Вас сейчас на душе? — удивилась баронесса. — Это из-за поездки в церковь? Она на Вас повлияла отнюдь не благотворно.
— Может и из-за нее, — безразлично отмахнулся мужчина. — Я сам настоял на посещении. В результате лишь разнервничался, и при этом не получил ни толики информации. Лишь все ту же грязь, которую уже слышал много раз.
— Почему Вы настолько агрессивно относитесь к этому священнику? Он похож на самого безобидного старика, что я видела.
— Если не учитывать тот факт, что сегодня он намекнул, что было бы неплохо меня сжечь? Весьма милый человек, не могу с Вами не согласиться, — фыркнул Элжерон.
— Да, но Ваше поведение было предвзятым и вчера. Он сделал что-то лично Вам?
— Да. Он однажды страшно меня оскорбил, следуя догмам своей религии. Я, знаете ли, никогда не ходил в церковь, и мои родные тоже. Всеми делами заправлял отец, как и церковью. Потому до самой его смерти я там не бывал. Но после похорон Андрес подошел ко мне, и тихим проникновенным голосом произнес: "Мы, конечно, похоронили Вашего отца на церковном кладбище, но, боюсь, это вряд ли даст шанс такому грешнику, как он, попасть на небеса". Да не шел бы этот проклятый священник к черту! Я с трудом сдержался тогда только из уважения к его возрасту, и у меня не было сил от стресса и после двух бессонных ночей. Вы видели, как он себя ведет? Этот человек искренне считает и моего отца, и меня плохими людьми только из-за того, что силы, которыми владеем мы, порицаются в книгах, что стоят на его полках!
Элжерон почувствовал, как начали подрагивать его ладони, и поторопился спрятать их подмышки, сделав вид, что попросту замерз. Все же, поездка оказалась для него невероятным душевным потрясением, а некоторые слова священника задели его до глубины души.
— О, я понимаю, в чем дело, — Маргарет мягко ему улыбнулась. — Вы так отчаянно хотите понравиться абсолютно всем, что даже один человек, которому Вы неприятны, повергает Вас в пучину отчаяния.
— Но ведь ни я, ни мои родные не сделали ничего плохого, — с горечью ответил Элжерон. — Несмотря на то, что мы владеем всеми этими землями, и церковью тоже, мы ни разу не пытались изничтожить ее лишь потому, что она не соответствует нашему мировоззрению. Ничего от отца Андреса не требовали, не ставили ему условий. Не угнетали жителей деревень, не относились к ним, как к рабам. Ничего такого, что могло бы вызвать у него такую искреннюю ненависть, что для него совершенно естественна.